Последние слова были произнесены таким осторожным тоном, что я поворачиваю к нему голову. Он всматривается в меня, и тут до меня доходит, что он имеет в виду.
Дункан тоже это видит. Мое лицо вспыхивает.
Остальные тоже что-то заметили?
– Надеюсь, ты хорошо сегодня справишься. Я буду молиться за тебя, – говорит он, вставая.
– Спасибо, – слабо отвечаю я. Когда Дункан разворачивается, чтобы уйти, я окликаю его: – Дункан?
Он смотрит на меня в упор.
– Как ты думаешь, может ли наше предназначение быть ошибочным? – Он недоуменно наклоняет голову, и я откашливаюсь. – Думаешь, Бог совершает ошибки?
Мой голос дрожит при вопросе, который не давал мне покоя с тех самых пор, как я впервые почувствовала пульсацию в ладонях.
Дункан ждет, когда я посмотрю ему в глаза, прежде чем ответить.
– Нет, Веспер. Не думаю.
Он уходит, а я пялюсь на мат.
На него падает лунный свет, освещая засохшие пятна крови.
Но теперь я могу показать, какие из них мои.
27
Как только мы выходим из машины, я тут же понимаю, что ночь пойдет не по плану.
Сэму звонят, называют адрес, и мы подъезжаем к парковке, где пройдет третий раунд. Олдрик с Мэвис уже там, сидят у перил рядом с доком. Мы подходим к ним.
Похоже, остальные тоже уже прибыли. Позади стоят Карл с Бриони. Я заняла место пыльницы, когда превзошла ее время на верфи. Теперь нас всего четверо, а к концу ночи останутся лишь двое.
– Ординары ждут там. – Мэвис показывает на обогреваемый шатер, который поставили на погрузочной площадке. Это не столько предложение спрятаться от холода, сколько вежливая просьба свалить на фиг.
– Ему и тут нормально, – возражает Олдрик, и Мэвис пожимает плечами.
– У меня плохое предчувствие насчет всего этого, – шепчу я, укрепляя свою позицию покровителя Ясен-пня.
Раньше я толком не задумывалась, с кем мне придется бороться, но теперь этого невозможно избежать. Я буду драться либо с Олдриком, либо с Мэвис, либо с Карлом. В любом случае ситуация проигрышная.
Кто-то дважды хлопает в ладоши позади нас.
– Вперед, мои маленькие фрики и мутанты! Пора зарабатывать денежки, проливать кровушку и бла-бла-бла, – объявляет Тесса.
Вот так я и оказываюсь на лодке. Мы поднимаемся на борт. Она крытая сверху, почти как паром. Сбоку написано название: «Виктория Мария».
Я облокачиваюсь на перила, сильный ветер жалит мне щеки, пока мы мчим бог знает куда. Рядом становится Сэм, держа в руках две горячие чашки кофе.
– Держи, – говорит он. Я делаю глоток и кривлюсь. – Знаю. Этот кофе больше похож на химическое вещество, которое они использовали для чистки двигателя.
Мне плевать. Я давлюсь, но пью. По крайней мере он теплый.
Мы молчим. Сэм мог присоединиться к инвесторам Анании на верхнем этаже, наслаждаться закусками и шампанским. Но я рада, что он остался со мной на этой морозной палубе.
– Слушай, Веспер…
Мое сердце делает кувырок – не уверена, что хочу это слышать.
Вдруг я вижу темное очертание впереди и понимаю, куда мы плывем.
– Боже мой, – шепчу я.
Алькатрас.
Мы плывем в Алькатрас.
Как только мы швартуемся у острова, нас разделяют.
– Ординары – на смотровую площадку, – говорит Тесса и машет рукой Сэму, не отвлекаясь от экрана мобильного.
Он берет меня за руку.
– Ты все сможешь.
Я киваю – что тут еще скажешь?
Я справлюсь. Выиграю, предам его и лишу себя силы. Я сама начинаю верить, что у меня получится. Но победить – не самая сложная часть. Другое дело – предать человека, который мне небезразличен.
Сэм идет налево вместе с остальными спонсорами, а Тесса ведет гладиаторов по тропе. Над головой бегут темные, чуть ли не фиолетовые тучи. Впереди высится главная тюрьма. Нам рассказывали об этом месте в школе, когда у нас была презентация по национальным заповедникам. Я всегда мечтала его посетить.
Но, разумеется, не при таких обстоятельствах.
Как Анания получил разрешение – даже не хочу знать. Если у меня были какие-то сомнения относительно его власти… что ж, их больше нет.
– Ненавижу говорить очевидное, но я хотел бы подчеркнуть, что согласен с твоим «дурным предчувствием», – говорит Олдрик, пока мы поднимаемся к главному зданию.
Я смотрю на Мэвис, которая изучает колючую проволоку и заброшенные сторожевые башни с чем-то очень похожим на страх на лице.
Тесса ведет нас к камерам блока А – тут жутковато, как я себе и представляла. Воздух холодный и затхлый, неподвижный и в то же время будто живой. Не спрашивайте.
Мы не друзья – все это понимают. Но в мрачности этого места есть что-то первобытное; будто это живое, дышащее существо, которому не нравится, когда на него смотрят. Мы сбиваемся в кучку, становимся плечом к плечу.
Увидев, что впереди, все замирают.
Посреди нижнего тюремного блока подвесили клетку.
Когда мы приближаемся, с верхних уровней доносится тихий гул.
– Там инвесторы. Как, черт возьми, Ананию удалось это провернуть? – спрашивает Олдрик.
Я смотрю наверх – там гораздо больше людей, чем было на верфи. Должно быть, слухи о шоу, которое устроил Анания, распространились. Я изучаю толпу, но Сэма не вижу. Сапфира должна быть где-то тут, но ее я тоже не нахожу.
– Ладно, итак… в камерах есть закуски и вода. Можете перекантоваться там, пока мы вас не вызовем, – говорит Тесса, опуская взгляд.
– Прости, но ты хочешь, чтобы мы полезли в камеры? – с вызовом интересуется Мэвис.
Тесса раздраженно отрывается от телефона.
– Мы не собираемся вас запирать. Успокойся. Тут просто маловато места. Планировка здесь полный отстой.
– Это, вообще-то, тюрьма, – напоминает Олдрик, но Тесса снова прилипла к экрану мобильного.
Мы с Мэвис и Олдриком занимаем одну камеру, Карл и Бриони соседнюю. Мэвис запрыгивает на верхнюю койку, Олдрик садится на нижнюю. Но я не могу расслабиться. Краска шелушится, металл проржавел. Стены будто пропитались отчаянием, как если бы оно было осязаемым. Я прислоняюсь к прутьям и смотрю через маленькое окошко на туман, ползущий по заливу.
– Никогда не думал, что буду молиться, чтобы меня поставили в пару с Карлом, – в конце концов говорит Олдрик.
– Не будь чересчур сентиментальным, Олдрик, – отвечает Мэвис. Затем поднимает ноги и прислоняет их к стене, ее волосы свешиваются с края койки.
– Я не сентиментален. Просто так уж случилось, что, если я убью тебя, котята на скалах останутся без еды.
