– Кажется, мистер Шумер вам не слишком нравился.
– Я все о нем знала, все про всех знала: что девчонка гуляет сразу двумя, что Шумер спит с Натали, этой деревенской выскочкой, а ее муж возвращается домой под утро… Не то чтобы их шатания сильно меня интересовали, но что еще остается на пенсии, кроме как смотреть в окно.
– Некоторые предпочитают телевизор, – заметил я не без иронии.
Миссис Колдуэлл мотнула головой:
– Моя старшая сестра в доме престарелых пялилась в этот ящик с утра до ночи. Я считаю, от этого у нее крыша и поехала окончательно.
– Мне очень жаль.
– Нечего жалеть старых дур. Каждый в конце концов получает то, чего заслуживает.
Старуха выпрямилась в кресле, уставившись на стол перед собой. Рука, державшая пистолет, перестала раскачиваться и дуло остановилось на мне. Кажется, запахло жареным. Я сжал кольт в кармане и предостерегающе сказал:
– Вы же понимаете, что убийство еще одного копа сделает вас серьезной преступницей. Вам не удастся уйти далеко.
Она подняла голову и уставилась на меня. Неужели дал промашку? И богом клянусь, я слышал, как скрипнула половица на кухне – значит, Уилкинс уже внутри. И как давно он там? Как много успел услышать? Кажется, у моей собеседницы барахлил слуховой аппарат – она снова ухом не повела и только спросила:
– О чем ты говоришь, мальчик? У меня и в мыслях не было подаваться в бега.
– Тогда за каким чертом вы поджидали меня тут, в темноте и с пистолетом? – я говорил, особо не задумываясь, только чтобы заглушить предательский скрип пола под башмаками моего нескладного напарника.
Миссис Колдуэлл рассмеялась:
– А ты как думаешь.
Она наклонилась вперед, протянув руку к столику, но причина этого неуместного смеха так и осталась нераскрытой. За моей спиной с грохотом распахнулась кухонная дверь, и в комнате прогремел выстрел. Вскрикнув, старуха подняла дуло, и новая вспышка осветила сумрак, ослепив меня на секунду. Впрочем, зрение мне было и не нужно: я битых полчаса сидел напротив и хорошо запомнил, в какую сторону целиться. Вынимать пистолет не было времени, я через подкладку плаща выпустил всю обойму в миссис Колдуэлл.
Когда гром отгремел и пороховой дым проел легкие, я поднялся и шагнул к входной двери. Ощупью нашел на стене выключатель. Под потолком вспыхнула ослепительным сиянием хрустальная люстра. Старуха полулежала в кресле, откинувшись назад и вытянув тощие ноги в шнурованных черных ботинках. На миссис Колдуэлл было то самое платье, в котором она ходила на кладбище к мужу и сыну. А на столике я увидел их фотопортреты. Ничем не примечательные парни двадцати с небольшим лет. Оба в военной форме, одного не отличишь от другого: средний рост, худощавый, светлые волосы и прямой взгляд.
Бог знает, сколько вечеров и ночей она провела вот так, сжимая в руках старый кольт и мечтая снова быть с ними. Может быть, сегодня она бы решилась…
На столике возле кресла с телом хозяйки стоял телефонный аппарат. Я набрал номер участка по памяти.
– Дежурный! Это Бойд. Высылайте всех ребят к дому старой миссис Колдуэлл. И карету скорой… Две кареты.
– Кто-нибудь ранен? – тревожно уточнил молодой голос.
– Нет.
Я дал отбой, вышел на крылечко, уселся в плетеное кресло и закурил. Дверь оставил открытой, чтобы немного света от сияющей в гостиной люстры попало наружу. Позади кресла, в котором я провел самые долгие полчаса в своей жизни, лежал мой напарник. По крайней мере, напоследок Уилкинс смог почувствовать себя героем вестерна… Пуля вошла ему в левый глаз – аккуратно, будто действовал лучший снайпер из лучших. Миссис Колдуэлл была неумелым, но чертовски везучим стрелком.
Эпилог
Колымага Уилкинса досталась мне за бесценок. Вдова не захотела говорить с виновником смерти мужа, когда я после похорон пытался отдать ей ключи от авто. Сделку предложил старший сын. Копия напарника, только моложе и опрятнее. Странно, что за столько лет работы вместе я ни разу не виделся с его детьми. На кладбище все отпрыски старика – от тридцати до четырех лет – стояли в ряд у гроба, покрытого национальным флагом. Я наблюдал издалека, чтобы не усугублять горя семьи.
Дорожные полицейские пока ни разу меня не останавливали. Поскольку права сгинули под Атлантик-Сити, водить пришлось осторожно. И ни капли в рот, как бы ни хотелось. К сожалению, мою новообретенную трезвость начальство оценить не успело: расстрелял пожилую вдову и мать героя войны, в пьяном виде, да еще потерял напарника. Даже раскрытие дела не помогло. Мне мягко указали на дверь.
Служебное расследование заняло месяц. Отставка – пару минут. Утром я оставил значок на столе шефа, забрал пожитки из квартиры, напоследок поругался с квартирной хозяйкой, а в три часа пополудни уже вырулил на шоссе, ведущее на юго-запад. Меня ждал Саннивейл.
Казалось бы, пора отчаяться и пуститься во все тяжкие… Черта с два! У меня на душе пели птицы. Пришлось выкладываться по полной, изворачиваться змеей – но дело было обставлено как следует. Просто спятившая старуха возненавидела соседа, который сумел вернуться с войны живым. Ни одна душа больше не заикнулась о наркотиках, ни одного упоминания об этом не нашлось в протоколах допросов, которые я заботливо подчистил, прежде чем уехать в Бостон.
Теперь я мог вернуться. Я был свободен, и она тоже.
Саннивейл встретил меня приветливо. Стоял теплый ноябрьский день, самый конец золотой осени в Массачусетсе. Теперь здесь не чувствовалось гнилого дыхания октября, сырость куда-то девалась, и кучи опавшей листвы дымились на каждой лужайке.
Я не решился ехать прямо к дому мисс Гувер. Оставил «Додж» возле отеля, на всякий случай предупредил портье, что вечером мне понадобится номер, и зашагал к площади. На мне был новый чистый плащ, щетину теперь сбривал начисто каждое утро, шляпу носил на другое ухо – словом, не узнать. А вот старая колымага могла запомниться местным. Я не хотел лишнего внимания. Хотел встретить Миртл после работы и сказать ей все, что думаю. Просто сил больше не было носить это дерьмо в себе.
Погожий денек выманил на улицы последние в этом году парочки. С одной из них я едва не столкнулся в квартале от площади. Шли себе, воркуя ни о чем и обо всем сразу: у него мятые брюки и улыбка на полфизиономии, у нее – воротничок под горло и искорки в глазах. Оливер Хэйнс и Меган Шумер. При виде меня они оборвали разговор и вытаращились так, будто встретили призрака. Честно говоря, я тоже был не слишком рад этой встрече. Так и стояли на углу каких-то там стрит и авеню, не решаясь вымолвить ни слова. Первым пришел в себя парень.
– Детектив Бойд! Вы здесь какими судьбами? Прибыли бороться с остатками преступности в Саннивейле?
– Не дури, – спокойно осадила его девушка, – Рады встрече, детектив. Здесь многие вспоминали о вас.
Мисс Шумер этот месяц посещала школу хороших манер? От непривычной мягкости в ее голосе я в первый момент слегка оторопел. Впрочем, виду не показал, чтобы маленькая преступница не зазнавалась.
