Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей.
Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость – сестра таланта.
Памятуй кстати, что любовные объяснения, измены жен и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слезы давно уже описаны. Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать…
13 сентября 1929 года, Андей, Франция.
Эрнест Хемингуэй – Скотту Фицджеральду
Дорогой Скотт,
отвратительное состояние депрессии, когда терзаешься, хорошо ли, плохо ли ты написал – это и есть то, что называется «награда художнику».
Бьюсь об заклад, все получилось дьявольски хорошо. И когда ты собираешь вокруг себя этих слезливых пьянчуг и начинаешь плакаться, что у тебя нет друзей, ради бога, внеси поправку. Если ты скажешь, что у тебя нет друзей, кроме Эрнеста – паршивого короля романов с продолжением, – то и этого будет достаточно, чтобы их разжалобить.
Ты не выдохся и знаешь еще предостаточно, и, если тебе кажется, что запас твоих жизненных познаний иссякает, рассчитывай на старину Хема.
Я расскажу тебе все, что знаю: кто с кем спал и кто раньше или позже женился – все, что тебе потребуется…
Летом неохотно работается. Нет ощущения приближающейся смерти, как это бывает осенью – вот когда мы беремся за перо.
Пора расцвета проходит у всех – но мы же не персики, и это не значит, что мы гнием. Обстрелянное ружье делается только лучше, равно как и потертое седло, а уж люди тем более. Утрачивается свежесть и легкость, и кажется, что ты никогда не мог писать. Зато становишься профессионалом и знаешь больше, и когда начинают бродить прежние соки, то в результате пишется еще лучше.
Посмотри, что получается на первых порах: творческий порыв, приятное возбуждение – писателю, а читателю ничего не передается. Позже творческий порыв иссякает, и нет того приятного возбуждения, но ты овладел мастерством и написанное в зрелом возрасте лучше, чем ранние вещи…
Просто нужно не отступать, даже когда совсем скверно и не ладится.
Единственное, что остается, если взялся за роман – это во что бы то ни стало довести его, проклятого, до конца.
Мне бы хотелось, чтобы ты в материальном отношении зависел от этого или других романов, а не от треклятых рассказов, потому что они опустошают тебя и в то же время служат отдушиной и оправданием – треклятые рассказы…
Черт возьми! У тебя больше материала, чем у кого‐либо, и тебе это больше по душе, и, бога ради, не бросай, закончи роман и, пожалуйста, пока не закончишь, не берись ни за что другое…
Писать рассказы – вовсе не значит продаваться, просто это неразумно. Ты мог и по‐прежнему можешь достаточно зарабатывать одними романами. Чертов ты дурак. Продолжай, пиши роман…
…Если письмо получилось занудным, то только потому, что меня ужасно расстроило твое подавленное настроение, и я чертовски люблю тебя, а когда начинаешь рассуждать о работе или «жизни», то это всегда ужасно банально…
Полин шлет поцелуй тебе, Зельде и Скотти.
Всегда твой
Эрнест
Фицджеральд – Хемингуэю:
Дорогой Эрнест!
Роман очень хороший. Ты пишешь лучше, чем кто бы то ни был из теперешних писателей. Спасибо, что
вспомнил обо мне и за надпись на книге.
Я читал ее с напряженным интересом, стараясь сам решать технические вопросы по мере того, как они возникали, часто так и не догадываясь, каким образом ты добиваешься того или иного твоего эффекта, и всякий раз убеждаясь, что и с этой трудностью ты справился.
Великолепен эпизод, когда гибнет отряд, а также бой на холме и та сцена, где Джордан производит взрыв. Из боковых ответвлений мне особенно понравился Карков, а еще Пилар и ее соната смерти… Сцена прощания отца с сыном сделана могучей рукой. Собираюсь прочитать книгу еще раз.
Я так и не собрался написать тебе насчет «Иметь и не иметь»; эта книга мне тоже понравилась.
В ней есть наблюдательность и умение писать, за которое ты еще поплатишься, когда тебе начнут подражать мальчишки; в ней есть места и целые страницы, по своей неутихающей напряженности достойные Достоевского.
Поздравляю тебя с большим успехом твоей новой книги. Чертовски тебе завидую и говорю это вполне серьезно. Достоевского с его огромным, обращенным ко всем сердцем я всегда любил больше других европейцев. А успеху завидую потому, что он даст тебе время заниматься тем, чем ты хочешь.
Любящий тебя, как прежде,
Скотт
Гюстав Флобер – Эмилю Золя:
Париж, пятница, вечером.
Только что я прочел вашу жестокую и прекрасную книгу! Я и сейчас еще под впечатлением ее. Сильно! Очень сильно!
Не одобряю только предисловия. По-моему, оно портит ваше произведение, такое беспристрастное и возвышенное. Вы открываете в нем свою тайну, это слишком наивно; и высказываете свое мнение, вещь, которую, с точки зрения моей (лично моей) поэтики, романист не имеет права делать.
Вот и все мои возражения.
Но у вас замечательный талант, и вы молодец!
Напишите, когда можно вас навестить, чтобы подольше побеседовать о вашей книжке.
Сердечно жму руку, весь ваш.
Гюстав Флобер
Хотели бы вы получать такие вдумчивые и поддерживающие письма о ваших текстах? Помогли бы они вам продвигаться в вашем деле? Если да, то заведите себе литературных друзей. Или превратите уже существующих друзей в литературных. Это кажется сложным, но на самом деле многие люди мечтают о глубоких разговорах, а некоторые даже дерзают и устраивают иногда у себя дома литературный салон. Почему бы и нет? Можно попробовать.
Что касается бета-ридеров, то это люди, которые читают ваш текст задолго до его публикации, чтобы помочь вам улучшить его. Они рассказывают о том, что им по душе и что им не нравится. Каждый писатель работает с ними по‐своему: одни авторы создают рассылку и отправляют бета-ридерам каждую новую главу, другие – показывают произведение, когда его черновик полностью готов.
Вы можете попросить этих читателей поделиться любыми впечатлениями о тексте, а можете задать им конкретные вопросы. Например, такие: «Что вы чувствуете по отношению к моей главной героине?», «Как вы думаете, кто убийца?», «Есть ли места в тексте, которые вам было скучно читать? Может быть, вы пролистали их?» и подобные. Это поможет вам решить творческие задачи, которые вы ставили перед собой, не отвлекаясь на чужие представления о вашем тексте.
