* * *
Через два месяца после тайной брачной церемонии в соляриум, где Элеанора сидела со своими прованскими фрейлинами, вошел слуга и сообщил, что к королеве явился посетитель.
– Кто это? – последовал вопрос.
– Он просил не сообщать его имени, миледи.
Королева была озадачена.
– Где он?
– Он ожидает в караульном помещении, миледи. Он просил сначала доложить вам, а потом королю.
– А где король?
– Его величество в королевской часовне с графом Корнуэлльским и графом Честером, миледи.
Королева кивнула и заявила, что немедленно повидает загадочного посетителя.
В караульной ей навстречу двинулась фигура в глубоко надвинутом капюшоне и заключила девушку в объятия.
– Дядя Гийом! – воскликнула Элеанора.
– Да. Как видите, я вернулся.
– Вот и чудесно. Когда вы прибыли?
– Только что. И пришел прямо сюда.
– Без предупреждения! Следовало дать нам знать.
– Я решил сначала разведать обстановку. Если вы помните, я покинул Англию не по своей воле.
– Эти бароны такие глупые… ревнивые… всегда трясутся, что кто-то, кто умнее их, отнимет то, что принадлежит им. На этот раз, дядя, вы никуда больше не уедете.
– Может, и хорошо, что я тогда уехал, – сказал епископ Валансский, и улыбнулся про себя. Отлучку он использовал самым эффективным образом. Все его сокровища в безопасном и надежном месте; а если он смог столько накопить за какой-то год, то сколько же на этой земле осталось богатств, которые только и ждут, чтобы их забрали.
– Теперь вы снова здесь, дорогой дядя, мы с Генрихом будем счастливы оказать вам самый теплый прием.
– Вы полагаете, Генрих будет рад меня видеть?
– Если я рада, то и он тоже будет рад.
– О, все осталось по-прежнему?
– Естественно, так будет всегда.
– Моя умненькая племянница!
– Надеюсь, дорогой дядюшка, вы больше от нас никуда не убежите.
– Я постараюсь укрепить свои позиции, и лучший способ этого достичь – высокий государственный пост… конечно, церковный, раз уж я пошел по этой стезе.
Элеанора молчала. Она знала, что сумеет уговорить Генриха, но в то же время понимала всю сложность ситуации – ведь против дяди Гийома могущественные лорды.
– Я объясню, почему вернулся. Я слышал, что Питер де Рош, епископ Винчестерский, болен и вряд ли долго протянет. Епархия скоро освободится. Я хочу убедить Генриха дать ее мне.
– Епископство Винчестерское! Это один из самых важных постов в государстве! Почти как Кентерберийский диоцез.
– Знаю, моя дорогая. Именно потому я и хочу его получить.
– Вы просите слишком о многом, дядя.
– Но я возлагаю большие надежды на вашу помощь. Я знаю, вы сделаете это для меня. Дорогая, ваше замужество принесло нам, вашим родным, столько радости. Почему бы не продолжать в том же духе? Когда я получу пост епископа Винчестерского, сюда приедет ваш дядя Томас. Уверен, мы и для него подыщем подходящее местечко, правда?
– Правда, – подтвердила Элеанора. До чего же сладостно было ощущать себя столь важной персоной!
Генриха обрадовало возвращение дяди Гийома.
– Хоть я и не горю желанием объявлять во всеуслышание о вашем приезде, но это вовсе не означает, что я вам не рад, – сказал король. – Я был бы крайне удручен, если бы вам пришлось вновь столкнуться с негостеприимством нашей знати.
У него самые лучшие племянник и племянница на свете, ответствовал на это дядя Гийом, и он уверен, что жестокость, проявленная по отношению к нему, ранила их не меньше, чем его самого.
Епископ подтвердил, что сохранить его приезд в тайне – решение мудрое, и проживал в Англии без огласки вплоть до июня, когда Питер де Рош отошел в мир иной.
Тут Генрих, понукаемый Элеанорой, объявил, что у него есть на примете человек, которому как нельзя лучше подошла бы митра епископа Винчестерского. Прелат этот благочестив, с богатым жизненным опытом, готов жертвовать собой на благо церкви, а зовут его Гийом де Валанс, и королеве он приходится родным дядей.
Реакция последовала незамедлительно.
Короля попросил об аудиенции Ричард.
– Генрих, известно ли вам, о чем говорят люди? Вы что, желаете возврата прошлых дней?
– Я попросил бы вас, – холодно ответил Генрих, – больше никогда не упоминать при мне о «Великой Хартии Вольностей». Мне известно о ее существовании. Я знаю также, что должен следить за настроением баронов. Но я не наш отец. Черные времена миновали. Я правлю своей страной и буду править ею дальше.
– Вот что я вам скажу, – сердито воскликнул Ричард. – Если вы и дальше будете привечать чужеземцев, по всей стране прокатится волна возмущения.
– Позвольте вам напомнить, что они – мои подданные, как, впрочем, и вы…
Ричард наклонил голову. Он начал сомневаться, был ли брак короля таким уж благословенным событием, как казалось раньше. Нет, Элеанора – славная девушка, но больно много власти взяла она над королем, а ее семейка становится просто несносной. Да, королева – умна и энергична, а король совершенно ею околдован. Генрих превратился в обычного влюбленного болвана.
Принц сказал:
– До меня дошли весьма тревожные слухи. Я, разумеется, не поверил… И все же, должно быть, дыма без огня не бывает, раз об этом шепчутся… Поговаривают, будто Симон де Монфор возмечтал жениться на нашей сестре.
– Ну и?.. – резко оборвал его Генрих.
– Конечно, это невозможно…
– Невозможно? Почему же?
– Это был бы неподобающий брак.
– Кто так считает? Вы, брат мой? Однако страной правите не вы. Если я дам согласие на брак Элеаноры с де Монфором, этот брак состоится.
– Вы ни за что не поступите столь неосмотрительно.
Генрих ощутил знакомое покалывание в спине, всегда возникавшее, когда он чего-то боялся.
Внезапно у него вырвалось:
– Послушайте-ка, что я вам скажу, братец. Они поженились, причем с моего согласия.
Ричард в ужасе уставился на него.
– Поженились? С вашего согласия? Нам никогда этого не простят. И этот тип… этот чужеземец…
– Теперь он ваш зять.
– Генрих, вы идете по стопам нашего отца!
– Какая чушь!
– Как, по-вашему, воспримут случившееся бароны?
– Не знаю. Да и не желаю знать. Я скажу им, что я – король и волен сам решать, кому на ком жениться.
– Нет, брат мой. Есть вещи, с которыми они никогда не согласятся. Вы забываете о «Великой Хартии Вольностей».
