– С-с-су-ка, – зашипел он, поднимая на нее залитое кровью лицо.
Садист сделал попытку встать, но Кира лишила его этой надежды. Приподнявшись, она задела его щипцами еще раз, попав по голове. Удар получился смазанным – Мирон дернулся. Из содранной кожи и почти оторванного уха хлынул поток крови. Мучитель уже не выл – он стонал, пытаясь приподняться. Кира опередила его. Встав в полный рост, она перехватила удобнее орудие пыток, наверняка оставившее следы на телах тех девушек, которые нашли последнее спасение от садиста в могилах. Размахнувшись, испытывая чувство непередаваемой радости, она заехала щипцами по склоненной голове. Вложив в этот удар все свои силы.
Раздался хруст. Кости черепа прогнулись, выпуская наружу густое вещество, щедро залитое кровью.
– С этой минуты мы в разводе, зайка, – непослушными губами прошептала она.
Мирон валился набок, а она, разгоряченная, не в силах остановиться, помогала ему, нанося удар за ударом по настоящему месиву из осколков костей.
7
Избиение камнями – одна из самых распространенных казней на Востоке, которая сохранилась до наших времен. Сия печальная участь ожидала женщин. Тех, кто либо изменил мужу, либо убил его. Толпа забрасывала осужденную камнями до смерти. При этом выбирались камни поменьше, чтобы продлить мучения жертвы.
В черных глазных дырах запеклась слизь. Куски обгоревшей кожи облепили череп и, казалось, стоит их коснуться, как они шелухой осыплются на пол. Тело, едва прикрытое обугленной одеждой, застыло на боку.
Пожар удалось потушить. Огонь основательно прошелся по верхнему этажу. Кое-где обрушилась крыша. Однако нижние этажи, покрытые жирной маслянистой копотью, выстояли. Пепел, щедро залитый водой, чавкал под ногами, было трудно дышать, но Тимура беспокоило это в самую последнюю очередь.
Лучи восходящего светила несмело ощупывали комнату, в которой Тимуру удалось побывать всего раз – он помогал брату устанавливать тяжелую дыбу. С тех пор здесь немногое изменилось, если судить по разномастному железу, раскиданному по полу. Рухнувшая крыша накрыла страшное орудие пыток. Неяркий свет соскальзывал с покрытых гарью металлических предметов, мокрых от воды. И высвечивал, словно выставленный напоказ труп, отчетливо проявляя скрытые подробности.
– Хозяин, а Мирона-то того… грохнули.
За спиной раздался негромкий голос и Тимур с трудом, чтобы не закашляться, перевел дыхание.
– Без тебя вижу, – огрызнулся он. – Все обыскали?
– До самого последнего закутка.
– Никого.
– Нет, хозяин.
– Что Митяй говорит?
– Божится, что из деревни в сторону порта никто не выходил.
– Так. Что мы имеем? В доме девчонки нет.
– Так точно.
– Вокруг дома тоже.
– Все обшарили. Если бы отползла в лес и там сдохла – остались бы следы. Но все чисто. Слава-те, пожар сразу заметили…
– Так. Из деревни через ворота она не выходила. Если верить Митяю, – Тимур резко обернулся и вперил тяжелый взгляд в невысокого крепкого парня в камуфляже. – Так?
– Тимур, падла буду, – от неожиданности парень попятился. – Митяй и крысу заметит. Ты же знаешь, лучшего дозорного не найти. Это он тогда стаю заметил.
– Я помню. Но и на старуху… На всякий случай Василя с парой ребят в порт отправь.
– Сделаю. – Парень рванулся к выходу, но хозяин окликнул его.
– Шайтан, погоди.
– Слушаю.
– Не торопись. Если сучка дошла до порта – деться ей некуда. А если не дошла – кости найти всегда успеем.
– Точно, – Шайтан хохотнул. – Я знаешь, что думаю, хозяин. А может, не она это? В смысле, Мирона убила. Может, помогали ей.
– Вряд ли. – Тимур покачал головой. – Помогли бы ножом по горлу. Или пулей в голову. А здесь… По-бабски. Подручными средствами. – Он в сердцах пнул подернутые черным налетом щипцы. – Она это. Нутром чую.
– Никуда не денется. Найдем, сучку. Живой или мертвой.
– Лучше живой, – тихо уронил Тимур и, помолчав, добавил. – А если принять в расчет то, что через ворота она не выходила. Что остается?
– Даже не знаю. Тропинок в лесу много, но, сам знаешь, ночью…
– Знаю. И думаю, такая хитрозадая стерва вряд ли сунулась в лес, сломя голову. Вот поставь себя на ее место.
– Чего? Ну, ты скажешь, хозяин.
– Девка у нас без малого два года. Наслушалась всего. Сам знаешь, есть у нас одно место, куда никто из здешних не пойдет.
– Да ладно. Ты про Гиблую бухту? Кто ж туда по доброй воле сунется? Да еще в одиночку.
– Вот именно. Так она и подумала. Это для нас гиблое место. А для нее страшная сказочка, рассказанная на ночь. И ведет, к тому же, туда дорожка гладкая.
– И что? Из огня да в полымя? Сожрут ее там в два счета.
– Да пришлая девка! Что с нее возьмешь? Захотела на собственной шкуре проверить, так ли страшен черт. И отсидеться в безопасном, – он усмехнулся, – месте.
– Тогда проще. Нет ее в живых. Сто процентов. Точно тебе говорю. Там и костей от нее не останется.
– Останется. Что-нибудь останется. Обрывки одежды. Следы. Да что тебе объяснять. Бери с собой Вискаря с Зеленым. Оружие – я распоряжусь. Через полчаса выходим.
Гнетущее молчание за спиной заставило Тимура обернуться.
– Ну? Что я сказал? – грозно рыкнул он.
– Хозяин… Я…
– Через полчаса выходим. Без тебя. А твой труп с простреленной башкой вот здесь. – Он ткнул пальцем побелевшему Шайтану в лоб. – Твой труп останется только закопать. Потом, когда я вернусь. А пока… пусть жрут как падаль кому не лень…
– Будет сделано.
– Да, – уже в спину Шайтану, спускающемуся по лестнице, крикнул Тимур. – Родимчика возьми. У него нюх на тварей.
Оставшись один, Тимур некоторое время стоял, разглядывая проломленный в нескольких местах череп брата и обугленные обломки костей, торчавшие из голени.
– Клянусь тебе, брат, – неслышно, одними губами сказал мужчина. – Я найду ее. И если она жива… Я сдеру с нее кожу. И оставлю – живой – гнить на солнце, пока не сдохнет. Я постараюсь, чтобы ее крики долетели до тебя. На тот свет.
8
В древней Индии простолюдинов, заподозренных в связи с женщинами, занимающими высокое положение, приговаривали к казни: осужденному выжигали огнем кожу и оставляли умирать на солнце.
Тот день мог вместить в себя целую жизнь. Там было все: и радость, и счастье, и любовь.
И смерть.
Подступающие к озеру ивы купали длинные ветви в прозрачных волнах. Девушка стояла на берегу, по щиколотку в воде. Солнечные лучи путались в коротких рыжих волосах, создавая некое подобие ореола. Она и казалось почти богиней белобрысому мальчишке, плывущему вдаль. Девушка что-то крикнула, махнув рукой – юный пловец ответил, высунувшись по пояс из воды. Потом он набрал воздуху и ушел на глубину, с силой загребая руками. Свет скользил вдоль десятков стеблей водяных лилий, прочными веревками тянувшимися вниз и исчезающим в темноте. Сорвать цветок у самой поверхности – слишком простое решение и по зубам любому слабаку. Нет, мальчишка привык решать сложные задачи, поэтому девочка, к которой он испытывал нежные чувства, достойна была поистине царского подарка – божественной лилии со стеблем, сорванным у самого дна. Чтобы стояла рыжеволосая богиня на берегу, не спуская восторженного взгляда с пловца, прижимая к груди ослепительно белый бутон с золотой сердцевиной, а у ног ее укрощенной змеей извивался не менее чем шестиметровый стебель.
