– В тебе есть свет, и есть тьма – тяжело произнес мертвец. – Их вижу.
– А еще я отпускаю с Земли таких, как ты, – подтвердил я. – Ну а там уж кто куда, по делам его прижизненным. Слушай, холодает, мне домой пора. Хочешь – отпущу, не хочешь – так и ори тут до самой зимы, пока река льдом не затянется.
Нет в этом мельнике той злобы и ненависти, как в нежити из зернохранилища. Он не такой, я это отчетливо чую. Это просто душа, которая не смогла уйти туда, за Кромку. Не ожесточившаяся, не жаждущая уничтожить все вокруг только потому, что оно живое. Вот только откуда чернота, я в ум взять не могу?
– Нельзя, – обхватил себя лапищами мельник. – Мне туда надо, в воду. Слово сполнить.
– Слушай, ты там, в воде, лет двести как никому не нужен, – призвав на помощь всю убедительность, объяснил мельнику я. – Водяной Хозяин твой долг списал и закрыл. Всё, ты свободен.
– А мельница? – ткнул пальцем в направлении столба мертвец.
– И она тоже. – Я подумал, почесал затылок и добавил: – В каком-то смысле. Где-то крутится, вертится, муку мелет.
– Ежели чего – мои долги на тебя перейдут, паря, – предупредил меня мельник. – Смотри.
Хорошо, что Карпыч про прощение долгов упомянул, а то фиг бы я стал чего делать. Только чужого обременения мне и не хватало для полного счастья.
– Смотрю, – отмахнулся я. – Давай руки.
В первую секунду все было как всегда – мурашки, пошедшие от пальцев вверх, к плечам, легкое пощипывание, пелена перед глазами, в которой вот-вот должны были побежать картины чужой, не мной прожитой жизни.
Но тут все резко кончилось. И пришли нежданные гостьи – темнота и боль.
Призрак завыл, причем в голосе его совсем уж ничего человеческого не осталось, и мне, признаться, было впору ему вторить, поскольку голова буквально разрывалась на части от боли, а в глаза словно насыпали песку на пару с солью. Перед моим полуослепленным взором мелькали какие-то серые от пыли дороги, а после возникло ощущение, что я куда-то лечу и ветер вертит меня в воздухе, словно невесомое перышко.
И тут все закончилось, причем крайне неприятно – ударом о землю. Таким, что у меня все ребра захрустели, а из груди дыхание выбило. Я лежал в пыли, хватая пересохшим ртом воздух, и пытался понять, что вообще произошло, где я, и кто сделал так, что мне в голову вместо мозгов при рождении солому набили?
– О-ох… – Я приподнялся с земли, разлепил глаза, в которых до сих пор плавали разноцветные пятна, и кое-как огляделся. Поле вокруг. Русское поле. А еще вон – трубы лежат, три штуки. Большие, круглые, длинные, железно-ржавые. Бахнись я на одну из них, тут бы мне конец и настал. Никакого ведьмачьего здоровья не напасешься в подобной ситуации.
А сам я валяюсь на дороге, в центре здоровенного черного пятна.
Трубы. Дорога. Стоп.
Не дорога. Перекресток. Тот самый, на котором этого бедолагу в давние времена закопали. Вон видно где рыли, там земля до сих пор не до конца укатана машинами. Видать, не так часто они здесь ездят.
Вот тоже вопрос – зачем тут трубы закапывать? С какой целью? Здесь ни трубопровода нет, ни канализации, ни-чего!
Хотя – о чем я? У нас часто работу работают ради процесса, а не ради результата. Деньги выделили, указание дали, а логику в указанном действии искать никто не станет. Надо зарыть – зароем.
Да и не это главное. Другое неясно – чего меня так заколбасило? Хотя первое предположение у меня уже есть. Даже вывод. Я все-таки клинический идиот, который не умеет слушать собеседников. Ведь сказано было – Дара какое-то заклинание на этого мельника-инфарктника наложила, чтобы тот лежал, и не дергался. Ну да, теперь могилку разрыли, и он пошел туда, куда его звал долг, возникший вследствие данного при жизни слова, но заклинание-то никуда не делось. Оно при нем осталось! А тут я полез доброе дело творить, две структуры сплелись в одно целое, и получилось то, что получилось. Это как холодный и теплый атмосферные фронты, которые сталкиваются лоб в лоб. В этом случае без урагана и прочих природных явлений тоже не обходится. Оттуда у него и чернота внутри имелась. Это было ведьмино заклинание.
Сдается мне, что я еще легко отделался. Все могло бы быть куда хуже, и даже без участия вон тех ржавых труб. Меня запросто могло перемолоть в труху на пару с неупокоенной душой. А почему нет? Магия ведьм – мощная штука, мне ли не знать?
Ох, как все болит-то! И зелья никакого с собой нет.
– Хозяин, – подбежал ко мне запыхавшийся Родька. – Целый? Уф! Я уж думал – все!
– Обрадовался поди? – просипел я и выплюнул из рта невесть как оказавшиеся там соломинки. – Тьфу!
– Ты что такое говоришь? – чуть не заплакал слуга, причем на этот раз без наигрыша. – Как не совестно!
– Переживал, – подплыла ко мне синим облачком Жанна. – Правда переживал! И я тоже. Тебя когда в воздухе с шаровой молнией закрутило, мы все испугались, даже эти странные старички. Особенно тот, что в кепке. Он чуть бороду себе не вырвал, честное слово.
– Шаровой молнией? – озадачился я.
– Ну да. – Жанна присела рядом со мной. – Тот черный, когда ты его за руки взял, сразу засветился и стал как шар, внутри которого все блестит и искрит. Я в детстве видела такое, оно потом взорвалось и чуть наш общий сарай во дворе не спалило. Тогда кто-то и сказал: «шаровая молния». Вот это очень похоже было. Тебе больно?
– Терпимо, – я встал на ноги, покачнулся, но удержал равновесие. – Сходил, называется, на речку. Подышал воздухом.
Обоих Хозяев я нашел на берегу, ко мне, на перекресток, они не пошли. То ли не захотели, то ли не могли. Там поле, там не их территория. Здесь все четко разделено на зоны влияния.
– Ну, ведьмак, ты и устроил! – именно так встретил меня дядя Ермолай. – Прямо как в грозу все было, только без грома.
– Так старался. – Я с печалью глянул на свои джинсы, которые хоть и подсохли, но не настолько, чтобы не впитать пыль и грязь перекрестка. – Как в таком деле обойтись без спецэффектов и 3D?
– Без чего? – Карпыч пытливо глянул на приятеля.
– Шутит он так, – пояснил тот. – Радуется, что все обошлось в результате. Мельник-то ведь всё, ушел?
– Ушел, – подтвердил я. – Правда, чуть меня с собой не уволок за компанию.
– Дара знающая ведунья, – степенно огладил бороду Лесной хозяин. – Что да – то да.
– Не то слово, – усмехнулся я, и более ничего говорить не стал.
Почему? А это не имеет смысла. В мире Ночи все устроено просто и справедливо, чем дальше, тем больше я это понимаю. Тебя предупредили, но ты этого то ли не услышал, то ли просто не захотел думать, потому все дальнейшие неприятности – это твоя проблема. Здесь никто никогда крайнего не ищет, каждый отвечает за свои слова и поступки сам. Без участия третьих лиц.
– Вот теперь можно будет и спать спокойно на лето лечь, – потер ладошки, из которых тут же на землю пролилась тоненькая струйка воды, Карпыч. – И никто над ухом орать не станет дурным голосом. Ты, ведьмак, никуда не уходи, я быстро!
