Интересно, сколько браконьеров тут по оврагам припрятано, из тех, что «ушел из дома, и не вернулся»? Хотя – там им самое место. Совесть тоже иметь надо. Впрочем, имели они эту совесть во все щели, за что, собственно, и поплатились.
Я потоптался у дуба, поковырял кроссовкой землю, попытался изобразить из себя джедая, вслушиваясь в лесной шум и пытаясь уловить в нем эманации мандрагыра, но всё тщетно.
– Дедушка, – в конце концов обратился я к лесовику, который, не скрывая усмешки, наблюдал за моими изысканиями. – Помоги, а? Я этот корешок ни разу не брал еще у земли.
– Оно и видно, – не стал чиниться старичок. – Как сорока по утру мечесся, мечесся, а толку нет. Мандрагыр хитер, ведьмак, его так просто не возьмешь.
– А как же тогда? – печально произнес я, разведя руки в разные стороны.
– Гляди. – Лесовик спрыгнул с пня. – Перво-наперво надо усвоить, что мандрагыр – он как человек, не любит делиться тем, что имеет, все под себя гребет. Смекаешь?
– Ага, – не сразу, но кивнул я. – Вроде как.
Еще раз внимательно оглядев землю под дубом, я заметил, что в одном месте трава растет не так густо, как везде. Некая маленькая проплешина там имеется. И как я ее раньше не заметил?
– О! – одобрительно поднял указательный палец вверх лесовик. – Молодец. Тут он сидит, верно. Теперя что делать станешь?
– Уж и не знаю, – вкрадчиво ответил я. – По всему выходит, копать надо, вот только чую подвох какой-то.
– А его и нет! – довольно засмеялся лесовик, потирая ладошки. – Просто люблю я веселую шутку! Копать надо, верно. По кругу рой, аккуратно, противосолонь. Землицу рыхли да вынимай, только не разбрасывай, а в кучку собирай. Корешок в самой середке сидит, сразу к нему лезть не стоит, постепенно брать надо. Ежели ты его испугаешь, то добра не жди, он из лекарства ядом стать может. В нем же жизнь и смерть той недотепы смешались, соображаешь? А то и вовсе сбежит, с него станется.
– Что значит – жизнь и смерть смешались? – спросил я, начав ковырять ножом плотную лесную землю и надеясь на то, что деревянный клинок не сломается. Вот же я лапоть, не мог еще и лопатку маленькую захватить. – Это как?
– Мандрагыр – он разный, – охотно отозвался лесовик. – Бывает такой, что близ болота растет, есть те, что в осинниках старых нарождаются, ну и другие всякие случаются, даже луговые. Все они силу имеют, но у кого-то она больше, у кого-то меньше. Болотный, например, лучше всего для оберегов подходит, ему топи да духи трясинные песни поют. Но самый лучший мандрагыр тот, что на месте смерти вырастает, причем не абы какой, а поганой. Если убили кого лиходеи, или вон человек сам себя жизни лишил. Тогда его непрожитые годы корню достаются, со всем плохим и хорошим. Уловил ли, о чем я речь веду?
– Более-менее, – пропыхтел я, выгребая землю. – Можно будет кое-какие рецепты в ход пустить. Из тех, что людям жизнь продлевают.
– Ничего не понял, пенек сосновый! – рассердился лесовик. – Я тебе, дуболому, объясняю, что нельзя сразу этот корень на зелья пускать, потому что неизвестно, как именно он подействует на того, кто его употребит.
– А как тогда? – остановился я. – Ему что, вылежаться надо?
– Слушай, какой-то ты не очень сведущий травник, – насупился Лесной Хозяин. – Вот думаю – может, не давать тебе мандрагыр? Чего добро переводить на такую нелепу? Ты, поди, и короб тоже не захватил?
Мне снова стало стыдно, на этот раз даже сильнее, чем в прошлый раз. И, главное, непонятно – что за короб-то?
– Хоть наговор знаешь, с каким мандрагыр брать надо? – подергал себя за бороду Лесной Хозяин. – Иль и ему учить придется?
– Знаю, – оживился я, радуясь возможности хоть как-то реабилитироваться в его глазах. – Гой ты, корень подземный, корень тайный, корень заветный. А иди в мои руки…
– Вижу, знаешь, – оборвал мой словесный поток лесовик, слезая с пня. – Давай, обкапывай, а я кое-куда отлучусь.
Орудуя ножом, я размышлял о том, какие же все-таки паразиты мои предшественники. Наговор они записали, а то, что корень этот с придурью и причудами, упомянуть забыли. Убивать за такое надо.
И меня за компанию. Они не написали, конечно, но с них спросу и нет никакого. Во-первых, они все давно мертвы, во-вторых, эти люди мне ничем не обязаны. А вот я мог как следует прошерстить интернет, и не только в поисках хворей, от которых мандрагыр помогает, но в той части, которая называется «легендарной». То есть – предания, сказки, легенды и все такое прочее. Наверняка где-то да наткнулся бы на нужную информацию.
К тому времени, когда лесовик вернулся обратно, я расчистил землю вокруг места, где находился корень. Надо заметить, забавнейшая инсталляция получилась, где-то даже немного непристойная. Эдакий хрен в чистом поле.
– Вот. – Лесовик протянул мне хрусткую пластиковую прозрачную коробку, из числа тех, в которых продают самопальные печенья в супермаркетах. – Держи.
– Спасибо, – принял я дар, не до конца понимая, зачем мне этот мусор нужен. – А.
– Охти мне! – совсем закручинился старичок. – Что же ты за обалдуй такой! Ничегошеньки не знаешь и не понимаешь.
– Какой есть. – Внутри меня появился тугой комок недовольства. Ну да, не тот случай, когда стоит лезть на конфликт, но сколько можно-то? Сам знаю, что дурак, только зачем про это упоминать постоянно?
– Злоба – плохой советчик, – погрозил мне пальцем Лесной Хозяин. – Лучше вспомни, о чем мы с тобой беседу вели. Корень тот – живой, в нем добро и зло в равных долях смешаны. Чуть не так пойдет, невесть что случиться может. Но жив он только до той поры, пока в земле сидит, в той, что его породила. А ежели оторвать его от нее?
– Он умрет? – предположил я.
– Верно, – подтвердил лесовик. – Но в гневе ли, в радости – то мы не ведаем, потому работу надо по уму сделать. Землю ему дать, но такую, из которой соки он тянуть не сможет. Вроде как и дом родной, но только пустой, без всего. Злиться не на что, но и делать нечего. Смекаешь?
– Он уснет, – понял я. – Просто уснет, без зла и обиды.
– Вот теперь – молодец, – обрадовался старичок. – Верно, уснет. Не сразу, вестимо, на то год нужен, а лучше – два. Но зато вся сила при нем останется, и даже чутка добавится. Главное – в тепло эту коробку поставь, и чтобы темно было.
На антресоли запихну. Лучше бы в сейф, конечно, но там кругом металл, а мандрагыру такое наверняка противопоказано.
– Как покоричневеет совсем – стало быть, всё, можешь в дело пускать, – продолжал поучать меня лесовик. – И помни – лишку в зелье не брось, а то беда может случиться. Когда хорошего много, оно плохим стать может запросто. Сей корень могуч, вот таким кусочком, с половину моего ногтя, в старые времена знающие лекари аж «антонов огонь» вылечивали, а эта хворь жалости не знает. Ясное дело, не тогда, когда он человечье тело доедал уже, пораньше, но все едино.
