«Антонов огонь» – это, если не ошибаюсь, то ли заражение крови, то ли гангрена, что-то такое я читал. В общем – лютая болячка, в средние века лечению практически не поддававшаяся.
– Ну, давай, бери, – скомандовал лесовик, когда я заполнил пластмассовую тару землей. – Аккуратно, не повреди. Подкопай снизу, потом расшатай – и в короб его.
Я послушно повторял его команды, правда, чуть не выпустил мандрагыр в самый последний момент, ощутив, как он судорожно дернулся в моей руке.
Он живой! В самом деле! И правда похож на маленького человечка. Земля с него осыпалась, и я точно разбирал гротескные, почти босховские черты лица на верхней части. И человечек этот был очень недоволен происходящим.
Впрочем, маска раздражения тут же сменилась покоем, как только мандрагыр оказался в корытце, и был присыпан землей.
– Уфф, – выдохнул я, когда супермаркетовая тара с противным звуком была закрыта, а после аккуратно положена на пень. На землю, как оказалось, класть ее нельзя. – Как все непросто!
– Вестимо, – передернул плечами лесовик. – Это у кукушек все просто – поорала, яйцо в чужое гнездо подкинула и дальше полетела. Ты же ведьмак, потому на легкую жизню не рассчитывай. Ладно, пошли земляники поедим. Есть у меня одна полянка, ее никто не знает, ягода там завсегда раньше, чем в других местах, поспевает. В землянике, парень, большая сила, она и крепость телу придает, и для брюха полезна. Да и в листьях ее, ежели те сорвать во время цветения, с нужными словами, пользы не меньше. Ежели жар лютый на человека напал, то отвар из них – первое средство. Рассказать, как его сделать?
Ночь была так себе, день – тоже, но вот вечер задался. Я наелся крупной земляники, причем иные ягоды не уступали размером клубнике с маминых грядок, нарвал тех листьев, на которые мне указывал лесовик, попутно выучив очередной наговор, да еще и рецепт отвара записал, который, похоже, здорово помогал при сильных простудах. Про мандрагыр я даже и не упоминаю, это отдельная радость. Единственное, что ветки дуба все же брать не стал. Куда мне их сейчас девать? На даче не оставишь, спалит их мама в бочке, как обычный сушняк, и вся недолга, а с собой по нынешним делам особо не потаскаешь.
А еще я в очередной раз подивился тому, как быстро проходит время тогда, когда ты занимаешься тем, что тебе интересно. Не скажу, что бывшая работа была мной нелюбима, нет. Но все равно иногда день на службе тянулся невозможно долго, я физически ощущал, как одна минута сменяла другую. И самым поганым в этом являлось осознание того, что убегают минуты моей жизни, и без того не сильно длинной. Убегают в никуда, и при этом без малейшего толка. Жизнь сквозит, как речной песок сквозь пальцы, а я сижу и на это смотрю. Но поскольку все вокруг существовали точно так же, подобные душевные терзания нападали на меня не сильно часто, как правило, в скверную погоду или с похмелья. То есть тогда, когда себя особенно жалко.
Здесь же совсем другой коленкор. И хоть в лесу темнеет быстрее, чем в поле, я все равно был удивлен тем, как быстро пролетело время и наступил вечер.
– Иди уж, – оборвал мои многословные благодарности Лесной Хозяин, когда мы с ним прощались на опушке леса. – Ничего такого для тебя я не сделал, просто по Покону поступил. Ты ко мне с добром, и я к тебе также. На том свет белый стоит, ведьмак.
– Если бы, – вздохнул я, не в первый раз подумав о том, что спорный все же вопрос, кто именно из нас нелюдь – мы, человеки, или вот эти полумифические существа. Пока, получается, что нелюдями чаще оказываемся мы, люди. – Если бы так.
На том и расстались. Лесной Хозяин растворился в темноте, а я неторопливо зашагал по пыльной дороге.
– Нагулялся? – уже на подходе к дому, остановил меня знакомый голос. – Вот скажи мне, Смолин, что можно в лесу делать сейчас столько времени? И это при том, что грибов еще нет, а земляника только пошла. Да и какая-нибудь доверчивая дурочка, вроде меня, с тобой не увязалась, я видела.
– Никогда я тебя за дурочку не держал, – возразил я. – Нечего на себя наговаривать.
Стройная фигурка в темном платье отделилась от соседнего забора. Точнее – поднялась с лавочки и подошла ко мне.
Светка. Вот не ждал, не гадал.
– Увидела тебя – сильно удивилась, – сообщила мне она, приблизившись. – Даже разозлилась. Приехала сюда, чтобы в себе разобраться, побыть в тишине, подальше от всех, и на тебе – идет мой бывший по нашей улице, весь такой деловитый и довольный жизнью.
– Последнее, естественно, раздражает больше всего, – в тон ей продолжил я. – Ну-ну, что дальше? Ты, конечно, тут же зовешь маму…
– Мама в Турции, – устало возразила мне Светка. – На две недели ее туда отправила, потому что… Потому что тоже от нее устала. Она услышала, как я тебе звонила, и такую истерику мне закатила!
Еще бы. Представляю, что испытала эта особа, когда узнала, что ее дочь снова общается с бывшим мужем, который к тому же стал ведьмаком. Я бы на ее месте тоже радости особой не испытал.
– А что за парень с тобой приехал? – Умение Светки сходить с одной темы на другую меня всегда восхищало. – Он мангал развел просто. Дядя Дима и тебя-то к нему не подпускал никогда, а тут совсем незнакомый человек. Я ничего ему не скажу, разумеется, но если он узнает…
Это да. Батя к своему мангалу, шампурам, решеткам и всему остальному относится крайне ревниво. Собственно, это один из немногочисленных пунктиков моего родителя. Даже мама – и та боится его шашлычные сокровища трогать.
Впрочем, вряд ли Стаса подобные мелочи беспокоят. Не тот он человек.
– Приятель мой, – ответил я Светке. – Он не в курсе, а я сам запамятовал… Да чего теперь, дело уже сделано. Опять же – счетчика входящих шампуров на мангале нет.
– А я борщ сварила. – Бывшая заложила руки за спину и внезапно снова стала той самой девушкой, при виде которой у меня под ребрами все ныть начинало. И не только под ребрами. – Ты ведь наверняка голодный? Охота тебе остывшим мясом давиться? Пошли, хоть горячего поешь. А приятель твой подождет, ему, судя по тому, как он лихо водочку хлебает, и так сейчас неплохо.
Летний вечер, такой же, как и пять, и десять лет назад, эта с детства родная дачная тишина, тепло, идущее от земли, легкий, но терпкий запах Светкиных духов, и, самое главное, ощущение, что сейчас так, как было раньше, – это сильно. Настолько, что я чуть не сделал шаг вперед, тот, которого хватило бы для того, чтобы наши лица оказались совсем рядом.
Шаг, который на самом деле ни ей, ни мне не нужен.
– Борщ – это хорошо, – чуть кашлянув, ответил я. – Но неправильно. Стас, вероятнее всего, действительно уже накидался, но так дела не делаются. Я к тебе, мой друг там… Некрасиво.
– Нормально, – уточнила моя бывшая. – Я тебя, Смолин, хорошо знаю. Ты дружить никогда не умел, потому что тебе друзья никогда не нужны были. Приятели – да, этих хватало, но друзья – это другое, согласись? Так что скорее всего вы тут оказались не просто так, а по какому-то делу, или в неприятности какие-то влипли. Твоего спутника я не знаю, но на тебя нового это похоже. Не на того милого недотепу, с которым я когда-то жила, а вот этого, другого Смолина, который сейчас передо мной стоит. Больше скажу – я даже не удивлена, особенно учитывая то, с кем ты в последнее время общаешься. Одна та прошмандовка-малолетка чего стоит!
