– Или где-то сквозит, – закончил свою мысль полицейский. – Слил колдуну кто-то все твои расклады, в том числе и про его заживо сгнившего папашу.
– Вы оба умрете, – подал голос Темир. – Теперь точно!
– А до того что, таких планов не имелось? – живо спросил у него Стас. – Вы сюда приехали с нами чайку попить, пахлавы покушать?
Подросток молчал, смотрел перед собой, угрюмо сопел.
– Вот не люблю я этого всего. – Стас присел около мальчишки на корточки. – Пацан, зачем нам нужны все эти игры в войну и немцев? Тем более что все произошло по-честному – твои бойцы стреляли в меня, я в них, пиф-паф, и так далее. Мы оказались шустрее. Но, заметим, вы все еще живы. Потому что я и мой приятель кто?
– Кто? – даже мне стало интересно, кем он нас читает.
– Мы – гуманисты. – Стас похлопал мальчишку по щеке. – Нам ваши жизни не нужны. Тем более что вас в этой истории в темную разыграли, если ты еще не понял. Мой друг твоего папашу пальцем не трогал, ты же слышал. Да и зачем ему это? Но кто-то представил все по-другому, кто-то очень умный и очень ловкий, и нам надо знать, кто это был. Как выглядел, на чем в ваш дом приехал, что говорил, обещал, как с ним связаться можно. Нам надо знать все. Расскажи – и мы найдем способ, как свести случившийся конфликт к тому минимуму, который устроит нас всех.
Его тон был искренен и дружелюбен, а голос мягок, как вата. Но, увы, на Темира это все не подействовало. Он злобно глянул на Стаса, а после плюнул ему в лицо.
– Гордый, – и не подумал злиться тот, только щеку вытер. – Ну-ну. Сразу предупрежу – я тебя упрашивать или совестить не стану. Времени на это жаль, да и вообще… Не хочешь добром – не надо, пусть будет по-другому. А если ты окажешься крепче, чем я думал, то после мы на одной из твоих же машин до дедушки доедем и с ним пообщаемся. Покажем тебя, объясним, что лучше изуродованный внук, но все же живой, чем кучка мертвых субпродуктов. Думаю, старичок сделает правильный выбор.
Молчал младший Арвен, сжимал зубы, напрягал мышцы.
– Начнем. – Стас рывком поднял мальчишку вверх, а после поставил на колени. – Сань, у тебя какая тряпка есть?
– Ну да. – Я достал из кармана платок. – Сойдет?
– Вполне. – Стас мило улыбнулся, заводя руки Темира ему за спину и стягивая их его же ремнем. – В рот товарищу запихни, а то он ором своим местную публику перебудит-таки, что нам нафиг не надо. А ты, приятель, если захочешь мне что-то сказать, знак подай. Трижды кивни, например.
Мне стало как-то не по себе. Я догадался, что задумал мой гость, и мне это не очень понравилось. Нет, я далек от норм христианского всепрощения, и левую щеку после удара по правой сроду не подставлял, но пытки… Это, конечно, жесть.
Но платок в рот Темиру все же запихал. А что мне еще оставалось? Всплеснуть руками и сказать Стасу, что это не наш метод? Можно подумать, он меня послушает.
Да и информация нужна.
Звякнув, крутанулся нож-«бабочка», извлеченный из кармана, всхлипнул Темир, руки которого сильно, до хруста в суставах, Стас дернул вверх, а после узкое и тонкое острие остановилось в миллиметре от ногтя большого пальца правой руки подростка. Да что там – почти вошло под него.
– А с другой стороны – стоит ли? – задумчиво спросил у меня Стас. – Пальцы-то я ему тогда искалечу по полной. Это не игла, нож, он ведь потом даже вилку держать не сможет.
– Не сможет, – подтвердил я, догадавшись, что у хитрого полицейского есть некий план, которому он следует. Да оно и не странно – это его профессия, он таких Темиров небось на завтрак ест.
– А если после до разбирательств дойдет? – продолжал вещать мой приятель. – Знаю, проходили. «Пытки, хуже Гуантанамо», тонны жалоб. Можно, конечно, то, что от этого щенка останется, где-нибудь в близлежащем водоеме утопить, но – не вариант. Не хочу лишний грех на душу брать.
Стас положил левую руку на голову мальчишки, и начал задумчиво барабанить по ней пальцами.
– Знаю! – злобно рявкнул он через минуту, заставив и меня, и Темира подпрыгнуть на месте. Его пальцы сгребли волосы парня в горсть, и он рванул их с такой силой, что у того слезы из глаз брызнули. – Знаю, что сделаю. И ты никогда никому ничего не докажешь, потому что никто тебе не поверит. Но жалеть о своем молчании ты всю оставшуюся жизнь станешь. Если то, что тебя ждет, можно, конечно, назвать жизнью.
Стас за волосы подволок сучащего ногами мальчишку к одному из его подручных, тому, который тихонько подвывал, впустую пытаясь что-то увидеть белыми беззрачковыми глазами.
– Вот что мы с тобой сделаем. – Стас буквально ткнул мальчику в лицо незрячего. – Вот! Мой приятель большой мастак на подобные вещи. Одно движение – и ты слепой. Навсегда! Видишь это небо, эту траву, цветы, птиц, деревья? Красива наша среднерусская природа? Согласен, дивно хороша. И ты ее запомни навеки, потому что дальше тебя ждет темнота. Мальчик ты не бедный, коробки клеить или выключатели собирать тебе не придется, но это мизерное утешение. Все остальное – тьма. Ты никогда не поймешь, красива ли та девка, с которой ты лежишь в постели. Никогда не сможешь понять, кто и куда тебя ведет, этим людям придется верить на слово. И не увидишь того, кто тихо подойдет к тебе сзади и выстрелит в затылок тогда, когда дедушка умрет и ты окончательно станешь лишним в семейном бизнес-раскладе. И мать свою, которую этот же человек незадолго до того прикончит, ты защитить не сможешь. Ты станешь причиной ее смерти! Ты убьешь свою мать, парень!
Мальчишку била крупная дрожь, он не мог оторвать взор от молочно-белой пустоты глаз своего соплеменника, и только мычал, пытаясь выплюнуть платок из рта.
– Саня, не будем тянуть, – скомандовал Стас. – Мальчик насладился видами, пора тушить свет.
– И то, – равнодушно согласился я. – Потом отвезем эту компанию куда-нибудь в лесок, и поедем завтракать. Тут неподалеку неплохое придорожное кафе имеется, ух там чебуреки и ушасты!
Темир извивался как уж, пытаясь вырваться из рук Стаса, но тщетно. Когда же я приблизился, демонстративно разминая ладони, он настолько истово замычал, что мне его даже жалко стало на мгновение. Но потом я вспомнил, что он минут десять мне пулей чуть затылок не раздробил, и жалость ушла.
– Что? – наклонился к нему Стас. – Что тебе? Еще раз мне в морду плюнуть хочешь? Чего ты башкой крутишь? Не хочешь? А чего так, вроде тебе понравилось недавно?
Потерзав таким образом Темира минуты две, он наконец вытащил платок у него из рта, а после лукаво мне подмигнул. Дескать – сейчас запоет соловей.
Так оно и получилось.
Захлебываясь воздухом, парень поведал, как к его дедушке, очень уважаемому человеку и бизнесмену, пусть сейчас даже и отошедшему от дел, пожаловал в гости какой-то русский и рассказал о том, что в смерти Руслана виноват тот, кто лечил его последним, а именно некто Александр Смолин. Что если бы не он, пошел бы его сын на поправку, и сейчас не в земле лежал, а за праздничным столом сидел.
