- Спасибо, – произносит орденоносный Волков, вставая. – Спасибо, товарищ Серебрянцев. Постараюсь оправдать ваше доверие.
- Не сомневаюсь, товарищ Волков. Даже уверен, что не подведете. Давайте мы с вами так сделаем: сейчас идите отдыхайте. Секретарь свяжется с «Метрополем» – устроим там для вас номер. А завтра – завтра придете, отдадите секретарю документы – заполним, оформим, подготовим. И – в добрый путь!
Велел товарищу Бородаевой проводить Волкова, получить талоны на питание, и сел за бумаги Редэлема. А кто таков этот Волков и зачем его вызывали, весь день вспоминал-вспоминал, да так и не вспомнил…
Две следующих шестидневки вышли у Всеволода Николаевича довольно насыщенными и разъездными, но, как ни странно – спокойными. Никуда не бежишь, никого не подгоняешь… Съездил обратно в Тутаев и выправил себе заграничный паспорт. Зашел на завод, передал дела и пообещал, что как только вернется – сразу назад. Договорился с домохозяином, что квартиру оставляет за собой, на всякий случай внес плату за два месяца вперед. И, наконец, успокоил Грушу, объяснив, что она как была их домоправительницей, так и останется. Это оказалось сложнее всего, но Волков справился и с этой задачей. И снова отбыл в Москву, где его уже ожидали билеты и командировочные. В результате, через двенадцать дней Всеволод Николаевич, изрядно вымотанный, но довольный собой уселся в мягкий вагон поезда Москва-Владивосток и курьерской скоростью двинулся туда, где восходит солнце…
[1] Жаргонные названия веретенного и индустриального масел соответственно.
[2] Вплоть до середины тридцатых годов не существовало единого термина «танк», в результате чего часто использовались слова «танка» или «танока», с соответственным изменением по числам и падежам.
[3] До 1934 г. в СССР существовала система «партийного максимума», при которой член Партии просто не мог получать выше определенного процента от суммы оклада. Так заработок квалифицированного инженера на заводе мог достигать 800 рублей, но партийный максимум позволял получать только 193 рубля 40 копеек. Зарплата И.В. Сталина составляла 225 рублей. Остальная часть оклада направлялась в равных долях в пользу государства и в партийную кассу, причем этот факт не избавлял от необходимости платить партвзносы.
[4] Масахару Хомма (1888-1946) – один из лучших японских генералов времён Второй мировой войны, Разгромил превосходящих по численности и вооружению американцев на Филиппинах. Объявлен американцами военным преступником и казнен.
[5] Фраза из старого анекдота. Приходит любовник к жене и говорит: «Давай раздевайся, я придумал новую позу, ща будем экспериментировать. – Не могу, муж купил говорящего попугая, тот все расскажет. – Не волнуйся, накроем клетку – ничего не увидит. Ты вставай у стола, нагнись вперед, а я залезу на люстру, раскачаюсь, и все будет, как надо». Вдруг бешеный вопль из клетки: «Вырвите мне язык, но я должен это видеть!»
[6] Высший совет народного хозяйства – наименование центрального государственного органа управления народным хозяйством в советских республиках и СССР.
[7] Всесоюзное объединение химической промышленности.
[8] К сожалению, это не шутка автора, а вполне реальное название должности. Бюрократия всегда была бичом России, и советский период ее истории, увы, не исключение…
[9] Комиссия по изысканию гелийсодержащего газа на территории СССР в составе Горно-химический треста «Редкие элементы» по добыче и переработке руд, содержащих редкие элементы (РЕДЭЛЕМ) – структуры по разведке и добыче гелийсодержащих газов и других химических элементов, просуществовавшая с 1925 по 1930 год. Какое отношение имел к этому нефтяной отдел Всехимпрома, авторы понятия не имеют.
[10] Имеется в виду Роберт Индрикович Эйхе (1890-1940) – советский государственный и партийный деятель, революционер. Отличался вопиющей необразованностью, склонностью к волюнтаризму и откровенным садизмом. Исправно запарывал любое дело, которое ему поручалось. В 1938 осужден, в 1940 – казнен.
[11] Серебрянцев подразумевают партийную комиссию, занимавшуюся «чисткой» рядов ВКП(б) («Партийная комиссия по очищению партии»).
[12] Термин «планово-предупредительный ремонт» (сокращенно – ППР) появился лишь в начале 50-хгодов ХХ века, так что Волков поставил слабо разбирающегося в вопросе Серебрянцева в тяжелое положение…
Глава 2.
Смотрите, над морем с востока рассветное небо!
Когда засверкает восходящее солнце,
По Оясиме[1] затанцует надежда,
Полная энергии и жизненной силы мира.
Юкио Морикава, Токити Сэтогути «Патриотический марш»
Город Сидзуока стоит на берегу залива Суруга. И если ветер с моря, а день ясный, то прямо с улиц или из окна дома можно полюбоваться волшебным видом величественной Фудзиямы. Если же день пасмурный, то гору, конечно, все равно видно, только тогда выглядит она вовсе не величественно, а угрюмо, словно насупленный часовой, что каждый день проверяет пропуск в проходной завода «Сумитомо-Бакелит». А если ветер дует с берега, то и вовсе никакой Фудзиямы не увидишь: дым из заводских труб закроет полнеба вместе со всеми видами и пейзажами…
Ранним сентябрьским утром, когда легкий морской бриз отгонял дымы и смог промышленного города, Всеволод Волков-старший быстро шагал по улице Красных Тигров. Вчера он допоздна засиделся на заводе, гоняя в цеховой лаборатории пропитку ткани резольными смолами. Очень уж хотелось получить текстолит, до которого, вроде бы еще не додумались. Текстолит – штука полезная: тут тебе и детали, и втулки вместо подшипников, и тормозные колодки, и печатные платы и еще очень много чего. Вот только точной технологии Волков не знал. Нет, теоретически все было понятно: пропитай, дай уйти растворителю, под пресс, нагрей, придай форму… Вроде бы все понятно. Теоретически. А на практике… На практике и гетинакс[2] пока не выходит, а уж про текстолит что и говорить?
Всеволод Николаевич шагал мимо порта, вдоль пакгаузов из оцинкованного железа. Недавно тут штабелями лежали мешки, поэтому душный, горьковатый запах бобов еще пропитывал воздух. Но там, впереди, уже громоздились эвересты бочек и ящиков с реактивами – Японская Социалистическая Империя активно закупала сырье у СССР, отдавая взамен промышленные товары. Главными среди них были машины: станки, механизмы, установки в сборе – все то, что поднимет промышленность Советского Союза на такие высоты, о которых в его реальности можно было только мечтать!
Впереди вдруг кто-то заругался. В устах японцев и обычная-то речь частенько звучит точно угроза или вызов на бой, а уж когда ругаются… Мама, ой!
Волков прислушался и не без труда понял, что там впереди распекает кого-то и честит на все корки старый мастер Утида Кен. М-да, уж… Всеволод Николаевич покачал головой и прибавил шагу. Если старый Утида взялся за кого-то всерьез, то надо спешить бедолаге на помощь: старикашка хоть и не выглядит на свое имя[3], но врежет – мама не горюй! Рука у щуплого с виду мужичка тяжелая, а стальными пальцами он гвозди-сотки гнет. Единственным, кто на всем заводе «Сумитомо-Бакелит» смог повторить этот фокус оказался сам Волков-старший, за что старый мастер его очень зауважал.
