Ни в коем случае не хотел он встревать в какие-либо запутанные истории с непредвиденными последствиями. Он знал, что здоровье у него слабое, жизненных сил немного. Сомневался, сумеет ли произвести на свет сына и наследника престола. Над ним тяготело страшное проклятие тамплиеров. Все это, вместе взятое, не позволяло пускаться в рискованные предприятия вне пределов государства.
Пускай Изабелла решает свои насущные дела без него…
С тем же посланцем из Англии было получено еще два письма – к Изабелле и к юному Эдуарду.
Свое письмо Изабелла прочитала вслух. Рядом с ней сидел Мортимер.
«Госпожа наша, мы многажды писали к вам, как до, так и после присяги сына нашего, о том, что неизменно жаждем видеть вас с нами и скорбим по поводу долгого вашего отсутствия. И, поскольку причиняете вы этим немало нам горя и беспокойства, наша воля, чтобы вы немедля и со всей поспешностью прибыли в государство наше без дальнейших проволочек и отговорок.
Прежде чем присяга была принесена, вы ставили это дело причиной вашей задержки, но теперь, после того, как мы направили к вам достопочтенного святого отца, епископа Уинчестерского, с охранным для вас свидетельством, ибо, как стало нам известно, вы не приезжаете «по причине страха и сомнения перед лицом Хью Диспенсера», теперь ваше отсутствие не может не удивлять нас…
Уверяем вас, дорогая госпожа, и знаем, что это правда, и то же знаете вы, что он всегда и во всем поступал и готов поступать вам во благо, и никакого зла и ущерба не было и не будет вам причинено во веки веков… И еще недовольны мы, что теперь, когда все так хорошо между нами и нашим дорогим братом, королем Франции, то вы, кто была послана для поддержания мира и благополучия, можете стать (сохрани вас Бог!) поводом для раздоров, поскольку будете упорствовать на вещах, кои противоречат правде и смыслу.
Посему мы настаиваем, чтобы вы, позабыв обо всех ложных причинах и подоплеках, незамедлительно оставили Францию и поспешили к нам.
Наш досточтимый епископ сообщил нам, что наш брат, король Франции, сказал вам в его присутствии, что «после получения вами охранного свидетельства не осталось ни одной причины для вашей задержки, и вам следует явиться к нам, как всякой жене к ее супругу…». Также мы требуем, чтобы с вами прибыл наш дорогой сын Эдуард, которого мы ежедневно желаем видеть и говорить с ним…»
Закончив чтение, Изабелла с тревогой посмотрела на Мортимера. Тот сказал:
– Совершенно ясно, что он серьезно обеспокоен.
– Не перестает писать моему брату! Дорогой, скоро пребывание во Франции станет для нас невозможным. Что же тогда делать?
– Вернуться в Англию сейчас немыслимо, – ответил он. – Мы должны сначала собрать войско. Должны!.. Необходимо быть уверенными, когда наконец возвратимся, что сила за нами. Еще бы несколько месяцев – и…
– Не заставит же меня брат против моего желания…
– Боюсь, заставит. Если Эдуард не прекратит требовать.
– Но должен быть какой-то выход! – вскричала Изабелла. – Мы зашли достаточно далеко, не бросать же все на полпути. Кроме того, несмотря на заверения Эдуарда, я не верю в свою безопасность. Он ничего не делает самостоятельно, только по подсказке Диспенсеров.
– Прежде всего, – сказал Мортимер, – не будем поддаваться отчаянию, моя любовь.
– Но он послал письмо и юному Эдуарду! – Они оба замолчали. Потом Изабелла проговорила: – Я пойду к мальчику и постараюсь посмотреть, что там написано. Пора уже ему все сказать. Больше откладывать нельзя.
– Он не захочет тебя бросить, – успокаивающе сказал Мортимер. – Мальчик целиком под твоим влиянием. И любит тебя.
– Это так, – согласилась она. – И он не по годам зрелый. Уже мечтает о том времени, когда станет королем.
– Чем скорее это произойдет, тем лучше, – сказал с улыбкой Мортимер.
– Епископ Степлдон успел привить ему сыновние чувства. А все письма, несомненно, следствие того, что наговорил королю этот человек, будь он проклят!
– Что сделано, то сделано, моя любовь. Будем продолжать наши усилия. Больше ничего не остается.
– Ты прав, дорогой… Я пойду к сыну, увидимся позднее… В нашей постели…
Юного принца мать застала за чтением отцовского письма. Он уже заканчивал его.
«Мой дорогой сын, поскольку вы пребываете еще в весьма нежном возрасте, считаю необходимым напомнить вам, что, когда мы провожали вас в Дувре на корабль, отплывающий к берегам Франции, и давали вам свои напутствия и распоряжения, вы сказали в ответ, что «никогда не позволите себе нарушить или отступить от них». А поскольку ваша миссия благоприятно завершилась и наш возлюбленный брат и ваш дядя, король Франции, остался вами доволен, то нет необходимости для вас задерживаться там дольше, и мы ждем вашего скорейшего прибытия в Англию вместе с вашей матушкой, если она сможет это сделать быстро. Если же она еще немного отложит свое возвращение, то отправляйтесь в обратный путь без нее, ибо я имею постоянное желание видеть вас и говорить с вами. Итак, не задерживайтесь ни из-за вашей матери, ни из-за кого-либо другого…»
Конечно, давно уже надо бы вернуться, думал мальчик. Почему мать все время откладывает? Сколько раз он говорил ей… Непонятно, что ее держит… Правда, при французском дворе так весело и интересно, но он уже соскучился по дому… Надо опять поговорить с матерью…
И вот она вошла в комнату.
– О Эдуард! – вскричала она, подходя к нему и обнимая его. – Как прошла сегодняшняя охота? Я слыхала, ты подстрелил прекрасного самца-оленя?
– Да, с одного раза! Такого большого никогда не видел… Миледи, я читаю письмо отца.
– Я тоже получила письмо от него.
Она подождала, пока сын снова заговорит, и он сказал:
– Отец с нетерпением ожидает нашего возвращения. Хочет, чтобы мы выехали немедленно.
Изабелла подошла к нему, взяла за руку.
– Эдуард, любимый сын мой, – сказала она, – послушай свою мать. Я верю, что уже могу положиться на тебя… На твой разум, твою любовь ко мне. Хочу думать, ты можешь быть моим защитником и не позволишь, чтобы со мной случилось плохое, чтобы мне причинили вред.
Зардевшись, мальчик ответил:
– Я буду защищать вас ценой моей жизни!
– Мой милый, как я рада слышать это от тебя. Что я делала бы, не будь у меня такого сына? Ты ведь знаешь, твой отец и я…
Эдуард нахмурился. Ему не хотелось слушать ничего плохого об отце, проявлять по отношению к нему вероломство. Епископ Степлдон внушал ему, что нет и не может быть никого на земле превыше короля и что он должен ему беспрекословно повиноваться. Но в то же время его учили помогать слабым и обиженным, и он начал понимать в последнее время, что мать очень нуждается в нем, и чувствовал, что сейчас она говорит чистую правду о том, как ей необходима его защита. Это наполняло его гордостью. Помимо того, мать была ему ближе, он чаще видел ее, чем отца, и чувствовал, что у них много общего. Какое-то глубокое понимание, даже когда они просто глядели друг на друга.
