— Кто бы мог подумать? — Теперь в голосе барона звучал едва сдерживаемый смех. — Неужели кто-то это любит?
— Моя сестра, — ответила я с готовностью. — Ирэн на ногах еще до рассвета. Она обожает теплое молоко с медом и…
— Перестаньте! — с шутливым гневом потребовал он. — Иначе я за себя не ручаюсь. Кажется, у нас есть ветчина, сыр и фрукты. Хотите?
— Если это была попытка меня отвлечь, — я скосила на него глаза. Фицуильям наконец перестал держаться навытяжку. Даже узел галстука ослабил! — то она удалась. Давайте сюда ваши вкусности.
Кроме перечисленного в корзинке оказались еще изюм, курага и лукошко со спелой клубникой. К ней не хватало сливок, но и без того пиршество удалось.
Чувствуя себя сытой кошкой, я сполоснула руки в ледяной — до мурашек — воде и с сожалением отказалась от мысли пройтись босиком по мелководью. Так и простуду подхватить недолго.
— Поедем обратно? — предложил барон негромко. — Или можем покататься на лодке.
— Ваше чудище нас не сожрет? — пошутила я, обернувшись.
Он сидел на пледе и смотрел мимо. Спохватившись, перевел взгляд на меня и поддразнил:
— Если уж вами даже мама подавилась…
Я предпочла считать это комплиментом. Посмотрела на солнце, стоящее почти в зените, и вздохнула. Возвращаться в замок не хотелось до дрожи в пальцах, даже предстоящее исследование не радовало. Все равно лаборатории пока нет, а теоретическая часть навевала скуку и уныние. Расспрашивать домочадцев и рыться в пыльных хрониках — то еще удовольствие.
— Давайте покатаемся.
Оставив пиджак и прочие вещи на берегу — вряд ли в этом уединенном уголке найдется прохожий, который позарится на корзинку для пикника, — барон усадил меня в вытащенную из-под ивы лодку и, оттолкнув ее от берега, запрыгнул внутрь.
Суденышко опасно покачнулось, но устояло. Барон взялся за весла. Греб он так ровно и красиво, что я даже засмотрелась. Солнце золотило его макушку, тихо скрипели уключины, плескалась вода, лодка легко и плавно скользила все дальше от берега.
— Где вы так научились?
— В университете, — хмыкнул он, даже не слишком запыхавшись. Глаза у него блестели, под тонкой рубашкой перекатывались крепкие мускулы, лицо лучилось чистой мальчишеской радостью. — У нас поощряли греблю. Жаль, теперь редко удается…
Он осекся и мотнул головой, словно отгоняя неприятную мысль.
— Вы учились на врача? — спрашивать, почему редко, я не стала. Понятно же, что барону Мэлоуэну не до таких забав.
— Ветеринара, — поправил он. — Я чуть было не стал «конским доктором».
Последнее он произнес с иронией, явно кого-то передразнивая.
— Но не практиковали? — поинтересовалась я, опуская ладонь за борт.
Ближе к центру озера вода была настолько холодной, что аж зубы свело.
— Всерьез — нет. — Он бросил на меня короткий взгляд. — Я как раз закончил учебу, когда на меня свалилось это баронство.
Что-то не слышно радости в голосе.
Задать следующий вопрос я не успела. Опущенную в воду руку вдруг прострелило болью. Рывок — и я полетела в озеро, не успев даже закричать. Я тяжело плюхнулась в воду. Обжигающий холод сковал тело, и я забилась, бестолково молотя руками по воде. Пытаясь удержаться, вынырнуть, глотнуть воздуха…
Что-то тащило меня вниз. Упорно, настойчиво, не давая отдышаться. Ног я уже не чувствовала. Их сначала прошило болью, а потом словно сковало льдом. Перед глазами было темно. Ужас — первобытный, глубинный ужас — завладел мной. Выпрыгнуть, вырваться! Из ледяной воды — к теплому солнцу, к воздуху! Но сил почти не осталось…
Когда что-то обхватило меня за талию, я лишь вяло трепыхнулась. И так же заторможенно удивилась, когда поволокло меня не в глубину, а, наоборот, вверх.
Воздух! Я хватала его ртом, давясь и кашляя, и все никак не могла надышаться.
Потом вдруг поняла, что сижу на берегу, на пледе. Меня била крупная дрожь, в лицо тревожно заглядывал… Донал, с которого потоком лила вода.
— Миледи? Как вы? — Я не ответила, поэтому он осторожно встряхнул меня за плечи. — Миледи?
— Н-не называйте меня так! — простучала зубами я. Это что же, он меня вытащил? — Я… ног не чувствую.
И судорожно всхлипнула. На первый взгляд, ноги мои были на месте — посиневшие от холода и… с синяками на голени и щиколотках. От вида уродливых сине-багровых пятен на коже меня затрясло. Зато рука, на удивление, осталась цела, только манжета платья отодрана. Видимо, дернули не за кисть, как мне с перепугу показалось, а за рукав.
Донал нахмурился. Сжал челюсти так, что проступили желваки. Затем, глубоко вздохнув, опустился на колени и принялся растирать мои ступни. Поначалу я не чувствовала ничего, ни смущения, ни даже прикосновений. Потом пришла боль, такая острая, что из глаз брызнули слезы.
— Потерпите, Грета, — попросил он чуть слышно.
Или мне померещилось?
В следующий момент его бесцеремонно отодвинули в сторону, а передо мной присел на корточки Фицуильям. Тоже мокрый, только с волос не текло.
— Спасибо, Донал, дальше я сам. Маргарита, дорогая, как вы?
— Холодно, — сипло призналась я. — Что это было?
— Китти, — процедил Донал, чем вызвал недовольный взгляд хозяина.
Начальник охраны замка раздраженно дернул плечом и скрестил руки на груди. Мокрая рубашка обрисовала широкие плечи и плоский живот, брюки облепили бедра, как вторая кожа. Донал не дрожал, только чуть заметно ежился.
Мне было не до смущения. Я лишь безразлично подумала, что сама вряд ли выгляжу лучше. Тонкий хлопок платья, намокнув, не скрывал вообще ничего, волосы змеями вились по шее и груди, хоть как-то ее прикрывая.
— Перестань пугать Маргариту! — отчеканил барон зло и набросил мне на плечи свой пиджак, еще и в плед завернул.
— Даже не думал, — отозвался Донал ровно и отвернулся к воде. Лодка покачивалась почти в центре озера — видимо, барон сиганул вслед за мной, а потом не стал возвращаться.
Интересно, как Донал тут оказался? Лошади не видно, разве что пешком пришел. Вялое любопытство шевельнулось и тут же угасло. Какая разница? Главное, что вовремя.
— Вам лучше вернуться в замок, — сухо посоветовал Донал, не оборачиваясь. — Иначе купание в озере может закончиться для леди простудой.
У меня невольно вырвался смешок. Купание!
Барон ничего не ответил, лишь подхватил меня на руки и усадил на лошадь. И, не заботясь об остатках пикника, легко взлетел в седло.
— Как же мистер Грин? — спросила я хрипло, когда барон двинул жеребца с места. Горло начинало саднить. — Он ведь тоже промок.
— Ничего страшного, — буркнул барон не очень-то довольно. — Он крепкий.
