С перепугу — Донал же его прибьет! — я рывком отодвинула крышку и села.
Донал держал Адама за грудки, из носа того бежала кровавая юшка. Мужчины обернулись на звук, и… у Адама вырвался сиплый не то стон, не то клекот. В его вытаращенных глазах читался животный ужас.
— Зато мне поверят, — пообещала я громко.
— И нам! — хором отозвались бесплотные духи, выныривая из стен.
Склеп осветился мертвенным серебристо-голубым светом, откуда-то потянуло холодом и запахом тлена, а саркофаг обступили призраки. Казалось, что их тут тьма-тьмущая, хотя по всему выходило, что не больше полутора десятков.
— Аннабель, — выдохнул Адам и завопил во всю силу легких: — А-а-а!
Затем рывком вывернулся из рук Донала, упал на четвереньки и так, прямо на карачках, рванул к выходу, умудрившись с перепугу развить приличную скорость.
Донал вслед ему не кинулся. Застыл на месте, не отводя от меня странного пристального взгляда.
— Убежит же! — напомнила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься в погоню. Столько усилий — и насмарку?
Он мотнул головой и бросил, не оборачиваясь:
— Ату его!
Мгновение — и призрачная стража, вопя и улюлюкая, ринулась за беглым потомком.
Донал с силой растер лицо руками и попросил глухо:
— Снимите тиару. Ее изобразили в ней на парадном портрете, и платье такого же цвета.
— Ее — это Аннабель? — уточнила я хладнокровно. — Так вот отчего Адам перепугался! Он тоже видел портрет?
Кто угодно струсит, увидев ожившую прапрабабку!
— Наверняка, — нехотя ответил Донал.
— Надеюсь, я сама на нее не похожа? — озадачилась я, пристраивая украшение обратно на подушку.
Донал покачал головой и криво, зато искренне улыбнулся.
— Ничуть.
Он протянул руку, помогая мне выбраться из каменного гроба, а потом, обхватив за талию, опустил на каменный пол.
Взгляд Донала — темный и странный — будил какие-то непонятные чувства.
— Вы недорассказали историю рода, — напомнила я, чтобы спугнуть, прогнать эту щекочущую нервы близость.
Слишком хотелось наделать глупостей. Шагнуть вперед, прижаться… и узнать, каковы на вкус его твердые узкие губы.
Сначала мне показалось, что Донал меня не слышит. Потом он кивнул и отступил на шаг. Я невольно поежилась. Без тепла, исходящего от крепкого мужского тела, разом стало как-то зябко и пусто.
— Присаживайтесь, — предложил он привычным ровным тоном. — Все равно нужно дождаться призраков.
Донал опустился на голый пол, привалившись спиной к ближайшему саркофагу. Простудиться он явно не боялся.
Я же села на шкуру рядом с ним и укрылась ее свободным краем.
— Рассказывайте. Что наделала Аннабель, раз лишилась дара?
— То и наделала. — Донал пожал плечами и удобно вытянул ноги, перегородив узкий проход. — Аннабель понесла сразу после венчания. Стала тихой, скрытной, подолгу гуляла в одиночестве. Беременность протекала тяжело, поэтому мужа по настоянию лекаря от нее отселили. Так что никто не мешал Аннабель тщательно все подготовить… — Он прикрыл глаза и запрокинул голову, прижавшись затылком к каменной плите. — Она родила в канун Самайна. Наплела мужу что-то про семейные традиции, упросила спуститься с ней… сюда. Он ничего не подозревал. Слишком был счастлив. Аннабель угостила мужа вином, а очнулся он уже в пентаграмме.
Тон его оставался сухим и безучастным, словно Донал читал летопись, а не рассказывал волнующую историю любви и предательства.
Я кашлянула.
— Сурово.
Донал мотнул головой.
— У нее все получилось. Он сопротивлялся, но Аннабель перекачала силу мужа в ребенка и закрепила своей магией.
Я дернулась и неверяще уставилась на него.
— Хотите сказать…
Он коротко, зло ощерился.
— Да. Аннабель использовала ребенка как… ключ. Тогда же она создала и родовые артефакты. Правда, за них тоже пришлось кое-чем заплатить.
Интересно, она была сумасшедшей? Или беспринципной стервой?
— Что с ними стало потом?
Донал пожал плечами.
— Мальчик вырос и стал первым бароном Мэлоуэном.
— А его отец? — спросила я очень тихо.
И не выдержала. Протянула руку и накрыла ладонью его горячие пальцы.
Донал опустил взгляд и сказал бесцветно:
— Он не умер. Аннабель сумела удержать его на грани жизни и смерти, сделала хранителем замка и рода. С тех пор никто больше не взял Мэлоуэн, а Скотты всегда процветали.
— Почему Скотты? — спросила я, едва шевеля губами.
Донал лишь поднял брови. Лицо его казалось застывшим. Окаменевшим.
— Его ведь звали Донал Грин, так? — уточнила я, глядя в его потемневшие глаза. — Это были вы.
Вот почему он так странно себя вел! Эта версия объясняла все, от умения мгновенно перемещаться к барону до поведения со мной.
И все-таки обидно, такой роскошный генетический материал — и пропадает без толку!
— Вы догадались, — констатировал он спокойно. Только пальцы мелко подрагивали под моей ладонью.
Я хмыкнула.
— Тут бы и последняя дурочка догадалась! К тому же подозрения у меня были давно. Так все-таки, почему Скотты?
Донал смотрел перед собой. Что он видел в этот момент? Осажденный замок? Венчание с любимой? Ее лицо, когда она вонзила нож?
— Она даже имя мое предала забвению, — выговорил Донал тихо и тускло. — Дала сыну фамилию Скотт и розу на гербе перечеркнула в знак, что основатель рода был незаконнорожденным.
— Но…
Я прикусила язык. Донал, как и прочие захватчики, был из племени скоттов. Взять название племени в качестве фамилии означало объявить сына безотцовщиной, одним из множества «детей войны».
— Мне жаль, — сказала я неловко.
Он качнул головой.
— Не стоит. Это было давно. В совсем другой жизни.
Это напускное равнодушие уже не могло меня обмануть. Ему все еще было больно. Даже сейчас, триста лет спустя, Донал помнил — и ненавидел.
— Фицуильям знает? — вырвалось у меня.
Донал дернул плечом.
— Он верит семейному преданию. Отредактированной версии, которую рассказали и вам. Об изнасиловании и мести.
— Неужели вы никому не пытались об этом рассказать?
Донал горько улыбнулся:
— Скоттам невыгодно ворошить старые тайны, а рассказать кому-то еще мне не позволит заклятие.
