— Дорогой сын, ты не можешь отрицать, что…
— Мама! Ты ввела в заблуждение отца Петтера, уверив его, что этот договор действителен. Как ты могла так поступить?
— Ты весь в своего слюнтяя отца! — в сердцах выпалила она, некрасиво скривив лицо. — Тебе выпала такая возможность, а ты намерен бездарно ее упустить!
— Предоставь нам с Маргаритой самим в этом разбираться! — отчеканил он и протянул мне руку. — Поговорим наедине?
Блондин размашисто шагал, не глядя на меня. Только пальцы на моем локте стиснул так, что еще немного — и останутся синяки.
По счастью, мы быстро пришли. Я с любопытством огляделась. Небольшая застекленная терраса, нечто вроде зимнего сада. По всей комнате расставлены кадки с цветами, у окна — альпийская горка и два кресла, под потолком мерцают осветительные шары. Тепло, влажно, зелено — после промозглой серости замка просто дивный уголок.
— Прошу, садитесь. — «Муж» указал на ближайшее кресло, а сам устроился напротив.
В крови все еще бурлила злость, и я приготовилась к следующему раунду схватки. Но барон капитулировал еще до начала битвы. Зажмурился, откинувшись на потертый подголовник кресла, и попросил устало:
— Простите за… все, мисс Саттон.
И тем самым выбил оружие из моих рук.
Выглядел он настолько измученным, что гнев в моей душе поутих. Я опустилась в кресло возле узкого окна. Снаружи сияло летнее солнце, но его лучи с трудом пробивались через пыльное стекло, в которое исступленно билась муха. Только этот звук нарушал гнетущую тишину.
— Вы действительно не знали? — спросила я, разглядывая его лицо с глубокими тенями под глазами и обветренными губами. Скулы заострились, выдавая крайнюю усталость.
Барон качнул головой.
— Не знал, но это меня не извиняет. Как барон и глава семьи я отвечаю за все поступки матери и сестер, поэтому именно я прошу у вас прощения.
Я тихо хмыкнула. Можно подумать, «свекровь» соизволила бы извиниться. Впрочем, мама — это святое, так что давить на больную мозоль я не стала.
— Хорошо. — Я глубоко вздохнула. — Принимаю ваши извинения. Теперь отвезите меня домой.
Повисшее молчание подтвердило мои наихудшие опасения. Барон глубоко, с присвистом дышал.
— Я… — наконец выдавил он, открыв глаза, и вцепился в подлокотники, будто набираясь мужества перед решительным шагом. — Мисс Саттон… Маргарита.
— Да-да? — подбодрила я, сложив руки на коленях.
Сдается мне, ничего приятного он не скажет.
И точно. Блондин глубоко вздохнул и выговорил, словно в омут бросился:
— Останьтесь моей женой!
От неожиданности я открыла рот. Барон смотрел на меня напряженно и требовательно.
— Кхе-кхе. — Я прочистила горло и отвернулась, чтобы не видеть мольбы в больших голубых глазах. — Зачем? Только не говорите, что влюбились в меня с первого взгляда!
— Нет, — сознался он, помедлив. — Вы красивая девушка и мне нравитесь, но дело не в том.
— Тогда в чем же? — подбодрила я, хотя кое-какие догадки у меня имелись.
Сложно ведь не сложить воедино оговорки адвоката, приказ короля и настойчивость мамы барона.
— Дайте слово не разглашать услышанное, — попросил блондин проникновенно. — Поймите меня правильно, дело семейное и очень щепетильное. Не хотелось бы, чтобы наше имя трепали сплетники.
— Ладно, — вздохнула я, подняв правую руку. Ох уж эти аристократические заморочки! — Клянусь. Теперь вы наконец объясните?
Он смотрел на меня без улыбки.
— Титул барона Мэлоуэна я получил два года назад. Наша семья из нетитулованного дворянства, жили мы небогато, хотя образование я получил подобающее. Прежнему барону я доводился дальним родственником, поэтому несказанно удивился, когда меня разыскали его душеприказчики. Оказывается, другие наследники умерли один за одним, и я оказался единственным… как тогда полагал.
— Теперь что-то изменилось? — подбодрила я, когда он умолк, чтобы перевести дух.
Блондин отрывисто кивнул, разглядывая баронский перстень-печатку на пальце.
— Объявился Адам Скотт, еще один дальний родственник, и потребовал пересмотра дела о наследстве. При обычных обстоятельствах у него было бы мало шансов, но…
Я молчала, не мешая ему собираться с мыслями, и рассматривала его лицо. Так странно. Де-юре он — мой муж. На моем пальце тускло поблескивает золотой ободок, в церковных книгах имеется соответствующая запись. Де-факто же мы незнакомцы, которые впервые встретились даже не у алтаря, а после!
Блондин вдруг резко поднял на меня взгляд. Под клетчатым твидовым пиджаком часто вздымалась широкая грудь.
— Все было бы хорошо, если бы не проклятие!.. Из-за него у меня не может быть детей, но барон Мэлоуэн должен иметь наследника, понимаете?
— Понимаю, — кивнула я. — Только я-то тут при чем?
Он кривовато улыбнулся.
— Давайте не будем юлить, мисс Саттон. Я знаю, кто был вашим дедом. И знаю, что вы унаследовали его дар.
Я промолчала. Говорил он слишком убежденно, явно не с бухты-барахты. Выходит, кто-то основательно покопался в прошлом нашей семьи, потому что мы кое-какие подробности не афишировали.
Барон подался вперед и взял меня за руку, я вздрогнула от прикосновения его холодных пальцев.
— Пожалуйста, мисс Саттон, подумайте. Давайте хотя бы попробуем, присмотримся друг к другу. Вдруг у нас что-то получится? Я готов выслушать ваши условия.
Его ладонь чуть подрагивала, выдавая, в каком он был напряжении.
— Что, если я отвечу «нет»? Если захочу просто уехать и забыть об этой истории, что тогда?
От одной мысли, что придется жить в этом каменном мешке — да еще и с такими родственничками! — пробирала дрожь.
Барон отвел взгляд, продолжая стискивать мои пальцы.
— Просто не выйдет, — сознался он хрипло. — О свадьбе уже объявили в утренних газетах.
Я стиснула зубы. Подсуетилась «свекровь»!
— Такой скорый развод — это скандал, — продолжил блондин, облизнув губы. — Никому из нас он не пойдет на пользу.
— Особенно вашей маменьке и ее верному слуге, — съязвила я. — Которые посмели меня выкрасть! Думаете, я постесняюсь в этом признаться? В конце концов, брак даже не подтвержден!
И прикусила язык. Вдруг он решит, что это отличная идея, и потащит меня в спальню? Прислуга и охрана, конечно, слова против не скажут, работа им еще дорога.
Блондин лишь мотнул головой.
— Не бойтесь, мисс Саттон. Я не буду настаивать. Только у вас не получится возбудить дело о разводе… — а тем более о признании брака недействительным! — не вытащив наружу все наше грязное белье. Мы, конечно, будем раздавлены, но и от вашей репутации не останется ни клочка.
