Вдали уже слышался чей-то топот.
— Тихо, тихо. — Я приобняла дрожащую Николь за плечи и заворковала ласково: — Все уже закончилось, никто вас больше не обидит. Все хорошо.
И сделала Доналу страшные глаза, чтобы он скорчил лицо попроще. Потусторонний свет из глазниц выдавал его с головой, синие знаки на лице тускло светились. Он же сейчас всю конспирацию порушит!
Донал хмуро кивнул. Минуту спустя, когда из-за соседнего шатра вылетели спотыкающийся Фицуильям, инспектор Макинтош, двое пыхтящих констеблей и доктор с саквояжем, Донал уже вполне уверенно притворялся человеком. Самой с трудом верилось, что пять минут назад от него искры сыпались и веяло жутью.
Почему-то держась за затылок, барон окинул поле боя ошалелым взглядом, увидел Николь и рванул к ней. Меня он при этом оттолкнул, как досадную помеху, и на ногах я устояла лишь потому, что подхватил Донал.
— Как вы, Грета? — шепнул он, обнимая меня. — Простите, я не успел.
Тело его было горячим, как печка, сердце бешено стучало, а руки заметно дрожали. Испугался за меня?
— В порядке, — пожала плечами я, тихо наслаждаясь его теплом и заботой. — Только потряхивает немного.
Донал чуть слышно перевел дух.
— Вам нужно горячего сладкого чаю.
Я украдкой покосилась на Николь, всхлипывающую в объятьях бывшего мужа, и согласилась:
— Нужно. Кстати, спасибо. За своевременное появление и еще за пистолет.
Донал взглянул на дамский пистолетик в моей руке и молча, без улыбки, кивнул. Взгляд его был темен.
Я отвернулась первой. Запихнула, не глядя, оружие в сумочку, нащупала платок, а когда вынимала его, что-то зашуршало. Я развернула записку, разгладила ее рукой и тихо, зло выругалась.
Донал молча отобрал у меня клочок бумаги с коряво наклеенным: «Последнее предупреждение!» На скулах брюнета заиграли желваки, и на месте анонимного автора я бы уже срочно покупала билет в кругосветное путешествие. Сойдут и джунгли или кишащие крокодилами реки — все лучше, чем разъяренный хранитель замка!
— Милорд! — Подбежавший доктор чуть не подпрыгивал от возмущения. — С такой травмой вам нужно лежать, а не бегать наперегонки с жеребцами!
«Жеребцы» — полицейские — отвлеклись от бандитов и польщенно заухмылялись.
— Ничего страшного, — отмахнулся Фицуильям, бережно обнимая Николь. — Я прекрасно себя чувствую!
И тут же пошатнулся. Николь испуганно вскрикнула, доктор засуетился.
— Что с бароном? — тихо спросила я у Донала.
— Дали по голове, — коротко ответил он. — Милорд потерял сознание, пришлось звать доктора и полицию.
Так вот как бандиты «отвлекли» Донала! Если барон в опасности, хранителя волей-неволей притянет к нему. Достаточно было отрядить к Фицуильяму парочку мордоворотов, свистнуть им в нужный момент — и дело в шляпе!
— Вы их поймали?
— Нет, — признался Донал хмуро. — В толпе я не мог…
Он умолк, а я понимающе кивнула. Не стал при всем честном народе «светить» особыми способностями.
Должна признать, недурной план, несложный и эффективный. Адам не дурак, жаль, что пошел по кривой дорожке.
— Миледи? — ворчливо окликнул инспектор Макинтош.
Я повернулась к нему, нехотя высвободившись из таких теплых и уютных объятий.
— Да, инспектор.
— Что эти люди от вас хотели? — Он кивнул на бандитов, туго спеленатых веревками.
Я округлила глаза.
— Похитить ради выкупа.
Николь всхлипнула.
— Тихо, тихо, — шепнул Фицуильям, баюкая блондинку в объятиях.
Его утешения оказались не в пример эффективнее моих, Николь тут же утихла и доверчиво склонила голову ему на плечо. Инспектор косился на сладкую парочку с подозрением. Представляю, что он там себе навоображал о нашей странной семейке. Кстати, надо же его обрадовать!
— Адам Скотт нашелся.
— Где? — Инспектор склонил голову к плечу.
— Там. — Я мотнула подбородком в сторону черного шатра. — Опознаете по пышным юбкам, голубым глазам и перекошенному парику.
Инспектор изменился в лице, словно подозревал, что я с испугу повредилась рассудком, однако не осмеливался заявить об этом вслух.
— Он изображает гадалку, донну Азу, — сжалилась я. — Скрывается от кредиторов.
— Что?! — вытаращился на меня полицейский. — Да я же сам к ней… Кхе-кхе!
— Бандиты сказали, что это он их надоумил.
— Филипс, — выговорил инспектор, натужно кашляя, и махнул рукой, — проверьте!
Констебль молча утопал, куда послали. Минуту спустя высунул голову из шатра и отрапортовал:
— Тут дыра в задней стенке прорезана, сэр. Удрал!
Инспектор потер горло и распрямил плечи.
— Упорхнула птичка, значит? Ничего, поймаем.
Да ради бога. Главное, чтобы он больше не искал Адама у меня под кроватью.
Вырваться с ярмарки удалось не сразу. Сначала Доналу пришлось все же отыграть роль вождя скоттов. Представление и так задержалось почти на час, организаторы рвали и метали.
На трибунах нас ждали свекровь с дочерями. Хелен подавленно молчала, рядом с ней отирался унылый граф, которого маменька прочила ей в мужья. Он не отрывал зачарованного взгляда от декольте «невесты», и я всерьез опасалась, что она вот-вот швырнет в «жениха» чем-нибудь тяжелым. Джорджина же, сама невинность, делала вид, будто все это время паинькой просидела под моим присмотром. Куда она сбежала от гадалки, осталось тайной, но подозреваю, что на свидание, очень уж многозначительно вздыхала.
При виде разгневанной свекрови Николь попыталась было сбежать, но Фицуильям не дал.
— Пожалуйста, останься, — попросил он умоляюще, схватив Николь за тонкую руку.
— Я здесь не нужна, — ответила она, кусая губы. — Тут же семья, а я…
— Нужна! — возразил он твердо. — Очень нужна. Пожалуйста, останься.
И так зыркнул на маменьку, что она подавилась очередной колкостью.
Теперь бледный и покрывшийся испариной барон сидел в тенечке, а вокруг него суетились Николь и свекровь, бросая друг на дружку враждебные взгляды. Сестры Скотт хранили нейтралитет. Свекровь с ходу попыталась рекрутировать дочерей на свою сторону, однако они от призыва уклонились. Я в этой немой битве чувствовала себя не то рефери, не то нежелательным свидетелем, так что уже не чаяла сбежать обратно в башню, откуда недавно так хотела выбраться.
Пока на трибуне кипели эти незаметные постороннему взгляду страсти, на арене битва подошла к ожидаемому концу. Король со своими рыцарями победили, и вождю скоттов пришлось склонить гордую голову. Предсказуемо до зевоты, впрочем, публике нравилось.
