— Вот же!.. — выдохнула я, не находя слов. Выходит, зря я винила Мэри?
Ну и гусь этот Адам! От призраков ушел, от полиции ушел… от кредиторов, правда, сбежать не сумел, но даже от них ловко откупился, подсунув меня взамен себя. У него почти получилось выкрутиться, но ключевое слово — почти.
Донал отрывисто кивнул. Перед полулежащим в кресле Фицуильямом он стоял навытяжку, и меня вдруг резанула эта сцена. Представляю, каково было Доналу склоняться перед изменницей-женой! Сейчас, кажется, он с подчиненным положением свыкся, хотя нет-нет, да и проглядывало в нем что-то… эдакое.
Зато для Фицуильяма все было в порядке вещей.
— Однако Адам отрицает свою причастность к проклятию, — продолжил докладывать Донал, — и к покушениям на вас, Грета.
Фицуильям чуть поморщился от такой фамильярности, но смолчал.
— Врет? — предположила я.
Думать было тяжело. Мысли словно плавали в густом киселе, и глаза удавалось держать открытыми лишь благодаря не затухшей окончательно злости. Эта сволочь пыталась убить несчастную кошку, только чтобы сделать мне гадость!
— Вряд ли, — возразил Донал уверенно. — Адам признался в куда более серьезных вещах, а от пожара и сброшенного камня никто не пострадал, проклятие тоже не причинило физического вреда. Так какой смысл скрывать?
— Чтобы свалить вину на другого. — Я потерла пальцами виски. — В этом он мастер.
— Сомневаюсь, — качнул темноволосой головой начальник стражи. — Адам сделал ставку на артефакт, зачем ему такой сложный и сомнительный запасной план? Зачем ему вообще покушаться на вас? Не говоря уж о, — Донал кивнул на сопящую Лису, — кошках? Тем более ни Адама, ни Мэри сегодня в замке не было. Так кто ее отравил?
Я скрипнула зубами.
— Зачем тогда он вообще затеял похищение? — удивился барон, выпрямившись. — Мог бы просто сбежать под шумок.
Донал заложил руки за спину.
— Не захотел бегать всю жизнь. План был неплох, только добыча оказалась зубастая. Кстати, мое восхищение, Грета, вы отлично справились.
Я слабо улыбнулась и кивнула, принимая комплимент.
— В голове не укладывается, что все это она проделала одна! Я-то считала, что Адам ее использовал.
— Она? — Барон повернулся ко мне всем телом. — Вы знаете, чьих рук это дело?
— Знаю. — Я смело посмотрела ему в глаза. — А вы действительно хотите это узнать?
— Вы ведь сомневались, — вставил доселе молчавший Донал.
— Теперь нет, — возразила я, похлопав по лежащей на прикроватном столике сумке. — Она зачарована от воров, помните, я говорила? Как же ее открыли, чтобы вложить записку?
Донал присвистнул.
— Хотите сказать, она?..
— Так! — Фицуильям саданул кулаком по подлокотнику и, чуть покачнувшись, поднялся. — Хватит с меня загадок. Говорите по существу.
— За ужином, — предложила я, напоследок погладив два пушистых загривка.
При виде нашей троицы свекровь подавилась чаем, Джорджина округлила кукольные ярко-голубые глаза, Хелен несмело улыбнулась.
— Добрый вечер! — с порога сказала я громко. — Приятного аппетита.
Свекровь, промокнув губы белоснежной салфеткой, заметила брюзгливо:
— Ты соизволила почтить нас своим присутствием? Что же, присаживайся.
И отправила в рот кусочек спаржи.
Сарказм пропал втуне. Я лишь хмыкнула, у меня были дела поважнее очередной перепалки.
— Мама, перестань! — потребовал барон, досадливо морщась, и жестом отослал лакея. — И, если ты вдруг забыла, хозяйка здесь как раз Маргарита.
Он сел во главе стола, Донал же застыл за спинкой его стула, как неподкупный страж. Бледная Джорджина без аппетита ковырялась в тарелке, а Хелен хмурилась и теребила кулон на шее.
Свекровь побледнела и чуть слышно звякнула чашкой о блюдце.
— Фицуильям, до каких пор ты будешь мне об этом напоминать?
Я бы сказала «тыкать носом», но соваться в разговор благоразумно не стала. Вместо этого села на привычное место и налила себе кофе. Стоило взбодриться, прежде чем выложить благородному семейству свои подозрения.
— Пока ты это не запомнишь! — рявкнул барон так, что Джорджина испуганно вжала голову в плечи, а Хелен пролила чай на скатерть.
Свекровь поднялась — медленно, величаво.
— Как ты можешь разговаривать с матерью в таком тоне? — вопросила она с тщательно дозированной смесью гнева и скорби.
— Мама. — Барон прикрыл глаза. — Давай сейчас не будем. У нас есть дела поважнее.
— Какие же? — осведомилась она столь холодным тоном, что я подивилась, как напитки не покрылись корочкой льда.
— Проклятие, — процедил Фицуильям. — И покушения на Маргариту. Да, мама, ее не раз пытались убить, а сегодня отравили ее кошку!
— Подумаешь, кошка! — фыркнула свекровь, и мне остро захотелось ее придушить.
— Подумаешь, Маргарита… — съязвила я вполголоса.
Хелен чай пошел не в то горло. Свекровь пронзила меня взглядом и наконец опустилась обратно на стул.
— Ничего такого я не подразумевала, — парировала она с достоинством и чинно сложила руки на коленях. — Маргарита, дорогая, я понимаю, что ты из семьи… скажем так, другого уровня, поэтому тебе непросто приноровиться, однако…
— Другого уровня? — повторила я и залпом, как лекарство, выпила горький кофе. — Не смешите меня. У Скоттов столько скелетов в шкафах попрятано, что благополучный фасад вот-вот пойдет трещинами.
Не говоря уж о том, что два года назад эти «аристократы» едва сводили концы с концами.
Она скорчила скучающую мину.
— Что за глупости! Если ты имеешь в виду ту старую историю, то ей уже триста лет.
— Не только. — Я бросила короткий взгляд на невозмутимого Донала и, сцепив пальцы, откинулась на спинку стула. — Рассказать?
— Помилуй, — сухо ответила свекровь, смочив губы в вине, — мы давно выросли из возраста, в котором слушают сказки!
— Я слушаю, — коротко бросил барон, отметая попытки матери увести разговор в сторону.
— С самого начала было очевидно, — начала я медленно, чувствуя себя лектором перед студентами, — что эта история с проклятием, скажем так, камерная, только для своих. Вряд ли кого-то со стороны настолько интересовало баронство Мэлоуэн. Кровных врагов у Скоттов нет, об этом мне любезно рассказал Донал, наследников всего двое, причем оба — из побочных ветвей. Логично было приписать проклятие Адаму, но он придумал другой план, намного проще и легче в исполнении. Зачем городить огород с проклятием, которое то ли сработает, то ли нет? В конце концов, король мог отменить майорат, выдать замуж Хелен или Джорджину и передать титул их детям!
