Он мягко высвободился и шагнул к дивану, не отрывая взгляда от телеэкрана.
Она села рядом с ним.
Они не произнесли ни слова, просто слушали, но Руфь знала, что все хорошо. Теперь все будет хорошо. Река печали и горя не была рекой лишь ее народа. Но также и рекой парнишки. Вернее, рекой всего человечества.
Энтони не верил собственным глазам. Он был в гостях у Стиксов. Стикс-младший, Джимми, еще совсем недавно нес какую-то пургу насчет самоубийства. Сейчас же он сидел между матерью и бабушкой. Отца в интерьере не наблюдалось, да вроде как его там и не было никогда. В этом они со Стиксом были похожи.
И все же так называемый братан, который раньше все норовил звать его Тощим Тони, больше такими словечками не бросался. Куда-то подевались его обычная кислая мина и потуги казаться крутым. Исчезли демонстративные позы и вообще все напускное. И вот именно теперь, в своей дешевой запущенной квартирке, рядом с рано увядшей матерью и бабушкой, а также троицей младших братьев-балбесов, Джимми стал выглядеть настоящим мужчиной.
Кто бы мог подумать! И до чего вообще докатился мир?
Рыжая тетка-писательница продолжала говорить потрясающие вещи. Если это и было сценой из «Вторжения похитителей тел», то разыграно все было чертовски профессионально. Ее можно было принять за собственную соседку. Ну, не то чтобы прямо-таки из соседней квартиры, все же она белая и все такое. Но все равно, ее несложно было представить разговаривающей с кассиршей в ближайшем супермаркете. Спокойная, ничего не боится и глаз отводить тоже не станет.
Такие женщины ему встречались нечасто. Разве что его бесплатный адвокат. Вот бы было здорово сидеть сейчас в ее квартире. И держаться с Анджелиной Эстевес за руки, а рыжая тетка пускай тем временем объясняет, что все эти хреновые способы жить больше работать не будут. Можно подумать, раньше работали.
– Я записываюсь, – перебил рыжую Джимми.
– Куда, братан? – уточнил Энтони.
– В астронавты, чувак. В космофлот. Иду записываться. По Марсу на хрен гулять будем.
Мать шикнула на него – то ли ее лексикон не устроил, то ли хотела и дальше слушать рыжую.
– …нам не станут все расписывать в подробностях. В частности, на Марсе нас ожидают грандиозные неожиданности. Однако разбираться с ними нам предстоит самостоятельно. Могу лишь подтвердить, что жизнь существует и на других небесных телах Солнечной системы. В основном – под ледяным панцирем, но также и в верхних слоях атмосферы газовых гигантов. Но мы обнаружим, что все формы жизни в нашей системе в чем-то нам сродни. ДНК и углеродная органика – иного для нашей системы не предусмотрено. Соответственно, от нас потребуется осторожность.
– Марсиане! Я так и думал!
– Джимми, можно потише?
– …уже должно быть ясно. Я здесь не для того, чтобы предложить вам готовые способы перейти от наших прежних знаний и верований к новой эпохе просвещения, исследований дальнего космоса и, может статься, межзвездных войн. Я также не думаю, что нам следует ожидать подробных инструкций или руководства от наших Благодетелей. Протоколом это не предусмотрено. Даже мой контакт с инопланетянами на деле был общением с искусственным интеллектом. Я ни с кем не знакомилась и вообще никого не видела.
Но одно очевидно уже сейчас. Что будет дальше, зависит от нас самих. Не от конкретных правительств, не от руководителей отдельных государств, не от тайных обществ, свято охраняющих доступ к доставшимся им секретам. Но от каждого из нас. С этого момента каждый наш поступок, начиная с общения с окружающими нас людьми – близкими и чужими, соседями, друзьями и врагами, – либо пойдет на пользу нашему будущему, либо сделается актом отрицания этого будущего. И вполне может статься, что если отрицающих будущее окажется слишком много, что если слишком многие так и не поймут, насколько наши поступки сейчас, сегодня, завтра, в ближайшие месяцы важны и имеют смысл – может статься, что никакого будущего у нас и не окажется.
– Пресвятая богородица дева Мария, – прошептала мать Джимми.
Однако Энтони видел, что бабушка Джимми улыбается.
Низложенные боги потерянно горбились в своих креслах с высокими спинками. Адонисы пали – и сами наконец это поняли.
Лоис Стэнтон, единственный свидетель этой скорбной капитуляции, надела колпачок на ручку и поудобней уселась в своем, не столь представительном, кресле. На огромном экране конференц-зала продолжала свою речь Саманта Август. Камера в руках оператора подрагивала. В битком набитом амфитеатре Генеральной ассамблеи никто не пытался не только разговаривать, но и, насколько могла видеть Лоис, даже шептать. Тишина стояла такая, что казалось – женщина за кафедрой обращается к пустому залу.
– …перестроить нашу систему ценностей будет нелегким делом, и для того, чтобы справиться с задачей, потребуются величайшие умы нашего времени. Главным здесь, на мой взгляд, является понятие изобилия. Оно выбьет почву из-под ног капитализма. Когда исчезнет необходимость платить за свои потребности, ее место должно будет занять что-то еще, какой-то иной способ вознаграждения. Некая причина не останавливаться на достигнутом, продолжать работать, развиваться, достигать результатов. Может статься, все это не настолько сложно, как сейчас кажется. В конце концов, разве не работаем мы уже сейчас ради того, чтобы обеспечить собственную семью, своих близких, детей? Безусловно. Ради них мы продолжаем ходить на работу, которую иногда терпеть не можем, делая это из любви, из чувства ответственности – и оттого гордимся собой. Нужно попросту распространить этот подход как можно шире. Наша семья – человечество. От этого и следует отталкиваться.
– Сучка, – сказал Джеймс. – Она нас уничтожает.
– И нам до нее не добраться, – добавил, качая головой, Джонатан. – Деньги. Больше не работают. Все эта новая парадигма – а по-моему так дерьмо полнейшее.
– Те, кто может, приказывают тем, кто не может, – сказал Джеймс. – Испокон веков было именно так. Сильные и слабые. Достойные и всякая шелупонь. По одну сторону – знание, талант и хорошая наследственность, по другую – невежество, бестолочь и отсутствие корней.
– Они нам не ровня. И никогда не были ровней.
– Но выиграть можно в любую игру, – сказал тут Джеймс, однако уверенности в его словах было так мало, что даже самый голос дрожал. – Мы справимся и с этой. Найдем способ. Отправим своих людей в эти их учебные центры. Они первыми выйдут в космос. Застолбят за собой астероиды. А это – минералы, вода. Потребуется промышленность, сама собой она не образуется. Если вовремя начать, мы получим свою долю в астероидах и развернемся уже оттуда.
– Хороший план, – согласился Джонатан.
– Лоис, – попросил Джеймс, – перемотайте-ка запись. Послушаем, что мы там пропустили.
Она взяла пульт и отмотала на несколько минут назад.
– …данные, загружаемые сейчас в центры по всему миру. Они предоставляются нам бесплатно, для нашей же пользы, и должны помочь оздоровлению нашей собственной планеты. Как многим уже известно, Венера сейчас терраформируется. И станет подобной Земле планетой, пригодной для колонизации нашей расой. Необходимо уменьшить эффект от перенаселенности Земли. Нас слишком много. Расписание для Венеры следующее – через пять лет там будут возможны обеспечивающие себя поселения, через десять на поверхность можно станет выходить без скафандров и кислородных масок.
