Элисон посмотрела на часы, и они подтвердили, что для рези в глазах и чувства общего истощения у нее есть все основания. Четыре утра.
– Что сообщает Алекс? – спросил Уилл.
Алекс Тернбилл был послом Канады в ООН. Долговязый дипломат напоминал Элисон Питера Кушинга в роли Дракулы, разве что без клыков.
– Спорят насчет названия.
– Взяли бы уже его из «Звездного пути», и все дела, – хмыкнул Уилл.
– Требуется Хартия, – сказала Лизабет. – С четкими формулировками, но всеобъемлющая. Юристы уже взялись за работу.
– А у инопланетян хватит на нас терпения? – спросила Мэри. – Нам нужен прогресс. Нельзя вот так взять и облажаться.
Лизабет потерла глаза.
– В атмосфере общего переутомления на особую срочность рассчитывать нелегко. Я бы и сама охотно отправилась спать, если бы не нервное напряжение. Подозреваю, в ООН все чувствуют себя примерно так же.
– Тем временем, – заметил Уилл, – все жители Земли, у которых руки чешутся кого-нибудь убить, рвутся на корабли, и как можно скорее. Я бы этим Серым не позавидовал.
– Любая миссия должна быть наполовину военной, наполовину дипломатической, – сказала премьер-министр. – Ей потребуется протокол для Первого Контакта. К несчастью, мы не располагаем технологиями ни для Всеобъемлющего Присутствия, ни для силовых полей. Вероятно, на планетах, куда мы прибудем, обнаружатся многочисленные государства, может статься – воюющие между собой.
Лизабет Карбоно вела консультации с писателями-фантастами. И, похоже, укреплялась в понимании ожидающихся сложностей. Это обнадеживало.
– От экономики, основанной на потребностях, вовсю несет коммунизмом, – сказал Уилл. – Подозреваю, что китайцы сейчас злорадно ухмыляются.
– Сомневаюсь, – отрезала Мэри. – Они больше не могут подавлять собственный народ, Уилл. Не могут заткнуть рот диссидентам. Бросать несогласных в лагеря и тюрьмы. Вполне может статься, что Китай рухнет первым из великих держав. А любой другой репрессивный режим на планете вскоре последует за ним.
– Похоже, она права, – согласилась премьер. – Уилл, что касается твоего министерства. До сих пор оно управлялось сложной системой взаимозачетов с корпоративными интересами – нет-нет, возражать мне не нужно. Служить гражданам собственной страны оно перестало уже довольно давно, все аргументы насчет создания рабочих мест были лишь отговоркой, и мы оба это прекрасно знаем. Теперь тебе следует начать думать обо всем в ином ключе. Национальные ресурсы ограничены, и даже потенциально неограниченные – такие, как леса – должны управляться в интересах народа. Мы не можем далее распродавать ресурсы ради частной выгоды.
– Если этого не делать, госпожа премьер-министр, – ответил Уилл, покраснев, – можно попросту закрыть лавочку и разойтись по домам.
– Ничего подобного. Промышленность по-прежнему нуждается в ресурсах. Это не изменится, и не должно измениться. Я выразилась не слишком ясно, поэтому попробую еще раз. Мы не можем далее продавать права на ресурсы ради частной выгоды, поскольку она необязательно учитывает наши интересы. Да и не должна. За это отвечаем мы. За то, чтобы защищать интересы наших граждан. – Она откинулась в кресле. – Каждое правительство в мире сейчас находится перед лицом аналогичного кризиса. Что это означает – управлять? Какие обязанности накладывает столь привилегированное положение? Когда следует взять власть на себя и когда – отступить в сторону? – Она постучала по собственной копии предстоящей речи. – Между теми, кто управляет, и теми, кем управляют, существует договор. Этот договор следует вновь озвучить. И, быть может, пересмотреть. Вернувшись к самому началу, к основам коммуникации между сообществами и внутри сообществ.
– Вы ожидаете консенсуса в вопросе о том, как следует управлять? От народа? – Уилл покачал головой. – Этого не произойдет. До Вмешательства мы двигались в прямо противоположном направлении. Нация была разделена как никогда, и все становилось только хуже.
– Да. Именно так все и было.
Повисло молчание – казалось, каждый погрузился в собственные думы, в собственные страхи. Так, во всяком случае, казалось Элисон – мучившие ее саму непонятные предчувствия отражались в лицах окружавших ее, словно в зеркалах.
Затем Мэри кашлянула.
– Что ж, вот мы к этому и пришли?
– Мэри? – переспросила Лизабет.
– К тому признанию, на которое еще не решался ни один политик. Теперь, когда все сказано и сделано, нам пора отбросить все прочие убеждения. И склониться перед единственным из них – верой в собственный народ.
– Храни нас Боже, – пробормотал Уилл.
Рональд и Эмили остались с Хэмишем, чтобы увидеть выступление его жены перед жителями Земли. Вышедшего в вынужденную отставку доктора переполняли эмоции, временами он, сам того не замечая, вскакивал и принимался расхаживать по гостиной, или просто перебирался в другой ее угол, не отводя взгляда от экрана, не отрывая его от собственной жены.
Потом они увидели, как Саманта вышла из здания, как среди десятков тысяч что-то орущих и размахивающих транспарантами людей ее подхватил ослепительный столб белого света, как «Хищная птица» начала беззвучно подниматься ввысь, словно воздушный шар, пока не скрылась из виду. За все это время ни один из них не произнес ни слова, как если бы слов уже не осталось.
Затем из телевизора раздались автомобильные гудки, прошло совсем немного, и гудки зазвучали на улицах Виктории. Что они означали? Сопротивление? Капитуляцию? Празднество?
Хэмиш вышел в кухню и вернулся с тремя стаканами односолодового. Виски словно бы смыло охватившее их странное молчание.
– Она справилась, – сказал Хэмиш. – Сэм справилась наилучшим образом.
– Что она сделала – это швырнула перчатку, – отозвалась Эмили, неуверенно принюхиваясь к своему стакану. Виски она не особо жаловала, но все же отхлебнула глоток, сделав потом гримаску, поразившую Рональда прямо в сердце. – Некоторых сострадание лишь отпугивает, особенно когда от них ничего не требуют взамен.
Хэмиш перевел на нее взгляд.
– Вы ожидаете сопротивления?
– Я ожидаю, Хэмиш, что репортеры возьмут теперь ваш дом в осаду.
– Силовое поле их не пропустит, – возразил Хэмиш. – Телефонные звонки тоже блокируются. Сэм обещала, что обо мне позаботятся, похоже, что так оно и есть.
– А потом, когда она вернется? – спросила Эмили. – Я видела ваш гараж. «Хищная птица» туда не поместится.
Рональд кашлянул.
– Хэмиш, она в чем-то права. Неужели вы с Сэм ожидаете, что вам удастся когда-то вернуться к нормальной жизни? Даже если физически им до вас будет не достать, они же будут таскаться за вами повсюду. Дроны, дальнобойные объективы, все такое. В покое вас не оставят.
– И потом, – сказала Эмили, поставив свой стакан на столик, – Сэм ведь не сказала, что все кончено. Я имею в виду – для нее. Представителю инопланетян еще найдется работа, разве нет?
