Он не питал на ее счет ни малейших иллюзий. Она вышла замуж за его деньги и прилагающийся к ним образ жизни. А его семидесятитрехлетнее тело и медиаимперия, о которой ему приходилось заботиться, были чем-то вроде малоприятных пунктов мелким шрифтом в самом конце контракта. И однако он находил определенное удовлетворение в том обстоятельстве, что может покупать женщин так же легко, как и компании. Пусть у тебя даже морда на задницу похожа.
– И потом, Бернард же всем занимается, – добавила она.
Дуглас лениво подумал, договорилась ли она уже с его сыном о том, как управлять империей, когда папаша откинет коньки, или же ей вполне достаточно суммы, указанной в завещании. Он знал, что за деньги не всегда покупается власть. Иногда они тратятся на что-то совершенно бесполезное.
Модели стареют хуже, чем все остальные. И дело тут не в особенностях лица и фигуры, вообще не в личных качествах. Проблема в самой сути их профессии, в том, что идеальные изображения каждой в самом расцвете лет слишком легкодоступны. И сравнения с ними не выдержать. Так что сейчас калифорнийская девчонка попросту болталась на нем обузой, почти не снимаясь, да и приглашали-то ее все реже и реже.
Можно купить еще журнал. И приказать редактору, чтобы держал ее в обойме. В конце концов, отдельно ему на кокаин приплачивать.
Но с нее все равно станется поставить на Бернарда, поскольку тот – достойный ученик своего отца во всем, что касается власти и как ею пользоваться. В отличие от бездарного…
Стеклянная дверь веранды скользнула в сторону, и наружу выбрался второй сын Дугласа, Максвелл. Уже начавший полнеть – это он унаследовал от матери, как и вечную ухмылку на пухлых губах. В одной руке Максвелл держал планшет, в другой – большую плошку, где щедро насыпанные сверху ананасные ломтики уже почти утонули в подтаявшем мороженом.
– Ну и когда же вы наконец свалите? – поинтересовался он.
– Вообще-то, – поморщился Дуглас, – ты здесь только потому, что я добрый. Если не изменяет память, остров пока что мой. Как и дом. – Он махнул рукой в сторону моря. – Лагуна, и яхта, и вертолет, и все остальное.
Кристал с появлением Максвелла сдвинула очки на лоб.
– Это у тебя что, мороженое? М-м-м…
– Даже и не думай, – оборвал ее Дуглас. – Разжиреешь, вот как Макс. Станешь толстой и ни на что не годной.
Кристал недовольно поджала губы и снова нацепила очки.
Бросив планшет на столик, Максвелл присел рядом и принялся глотать мороженое прямо из плошки.
– Йорген опять весь унитаз коричневым забрызгал, – сообщил он, фыркнув.
– Фу, Макс!
Личный порученец Дугласа, Йорген Филби, всегда плохо переносил тропический климат.
– Да мать вашу, – выругался Дуглас. – Второй день уже. Мне нужно, чтобы он скорей взялся за дело.
– Точно, – согласился Макс, отставил опустевшую плошку и взялся за планшет. – Сейчас пойду, прямо так ему и скажу. Немедленно выздоравливай, Йорген. Хозяин требует. Должно сработать. – Однако никуда не пошел, а вместо этого полез в Интернет.
– Хватит копаться в этом дерьме, – бросил ему Дуглас, наливая себе еще ледяного чаю.
– Почему же? – улыбаясь, поднял глаза Макс. – Потому что ты его не контролируешь? Еще не все новостные сайты у тебя в кармане? Серверы, поисковики? Не переживай так, ничем они от тебя не отличаются. Они в одном с тобой лагере, или в одной койке, или как тебе там больше нравится. Управляют новостями. Решают, что произошло, а что нет. О чем все должны говорить, о чем никто не должен, – однако ни хрена у них пока что не выходит. Они-то как раз и несут дерьмо, вот только навязать свою дерьмовую повестку никому не могут. А что тебя, собственно, так беспокоит, папочка?
– Ни хрена себе, – удивился Дуглас. – Целая речь.
– Ай-яй-яй, – пробормотал Максвелл, вглядываясь в экран планшета, – на рынке-то неспокойно. Акции падают. Валюты неустойчивы, фьючерсы, можно сказать, накрылись. Подозреваю, так просто все это спрятать не получится?
– Зачем мне это скрывать, придурок?
– Ага, у страха есть свои преимущества? Пусть даже твое состояние обращается в пепел, ты это выдержишь – главное, чтобы люди пришли в ужас.
Кристал снова приподняла очки, повернула голову в сторону Дугласа и прищурилась.
– Дуги, это правда?
Те немногие критики, которым он все еще позволял на себя нападать и над собой насмехаться, часто описывали его ухмылку как оскал мертвеца: сухая безжизненная кожа на лице натягивается, и из-под тонких губ показываются зубы людоеда. Сперва такое описание его ранило, но с тех пор Дуглас успел осознать пользу подобной улыбки. Сейчас он одарил ею жену и с удовольствием увидел, как та, поспешно отвернувшись, снова напялила очки и подставила лицо солнцу.
– Итак, – продолжил Максвелл через несколько минут, – ты готов подписаться под словами писателей-фантастов. Мы не одиноки, и все в этом духе, но эти наверху не заинтересованы в переговорах, просто потихоньку сжимают нас в ласковых объятиях. Уютно тебе в этих объятиях, папочка?
– Болван, – проворчал Дуглас, – если я всего лишусь, то и ты вместе со мной.
Рассмеявшись, Максвелл откинулся назад и вытянул ноги. К подошве одного из его резиновых шлепанцев прилип раздавленный таракан. От проклятых насекомых никак не удавалось избавиться – сколько уже раз он приказывал обработать инсектицидом весь чертов остров? Потом приходил очередной катер с продовольствием, и через пару дней тараканы снова кишмя кишели.
– Что тут смешного?
– Ну не начинайте вы опять… – вздохнула Кристал.
– Валила бы ты уже в свой Лондон! – рявкнул он на нее. – Я же знаю, как ты это место ненавидишь! – Потом переключился на сына: – А тебе, значит, все хиханьки?
– А выходит, ты так и не видишь?
Дуглас уточнил, уже более ровным тоном:
– Чего именно я не вижу?
Кристал этот тон знала прекрасно. Она тут же вскочила на ноги, схватила в охапку полотенце, бикини и рубашку и быстро просеменила внутрь, задвинув за собой стеклянную дверь.
Макс этот тон тоже знал, однако никогда не пытался сбежать. Потому-то Дуглас младшего сына и терпеть не мог.
– Того, что у тебя прямо перед носом. Ты вместе с прочими ублюдками, заправляющими средствами массовой информации, продолжаешь считать, что происходящее у вас под контролем. Что вы можете всем управлять – тем, что люди знают, и тем, чего не знают. Формировать общественное мнение, чтобы быдло верило ровно в то, во что вам хотелось бы. – Он снова расхохотался, размахивая планшетом. – Насилию конец. Повсюду. И, представь себе, людям не важно, рассказываешь ты им про это или нет. Они прямо в этом сейчас живут.
– Это вообще не принципиально, – сказал Дуглас. – Все, что я сейчас вижу, сынок, так это то, что ты так и не продумал всего до конца – в отличие от меня. И Бернарда. И, соответственно, сильно от нас отстал. Как и всегда.
