– В каком состоянии? Я за тобой не поспеваю.
– Вспомни кота Шредингера, Джоуи. Суперкомпьютер находится в подобном ящике. В неопределенном состоянии – или/или, здесь/там, да/нет.
– Так откройте ящик!
– Не можем. В этом-то и вся загвоздка. Нулевое состояние существует до тех пор, пока мы не знаем результата.
– Да ну тебя. Хотя подожди, если все именно так, то инопланетяне-то каким образом засунули суперкомпьютер в нулевое состояние? Они что, тоже «не знают»?
– Вероятно.
– И? Я что-то никак не пойму.
– Единственный вариант, до которого мы сумели дообсуждаться, это то, что они построили суперкомпьютер уровня истинного ИИ, искусственного интеллекта. А потом распорядились, чтобы он думал, что находится в ящике.
– И что тогда? Хлоп – и нету?
– Хлоп. Мне это нравится. Хлоп-теория. Спасибо, Джоуи, мы воспользуемся термином.
– Погоди-ка. Если суперкомпьютер может силой мысли загнать себя в нулевое состояние, то мы, получается, что, тоже можем? В сугубо теоретическом смысле.
Мышка Энни расхохотался и никак не мог остановиться.
– Это ты здорово сказал, Джоуи. «В сугубо теоретическом». Круто получилось!
– Что тут смешного? Я по-нормальному спросил.
– А я было подумал, что это ты нас так подкалываешь. Ладно. Получается, что можем, вот только не понимаем как. Может быть, это вообще за пределами рациональной западной школы мысли. Я имею в виду декартову философию. Может быть, тут требуется эзотерика или религия. Медитация, нирвана, все такое.
– Выходит, эти инопланетяне что – буддисты?
– Что? Нет, конечно. Вернее сказать, кто знает? Буддисты – и суперкомпьютер. Подожди, это же у Кларка было – или у Азимова? Где они вычисляли все возможные имена бога?
– Нас с тобой, приятель, куда-то не туда занесло. Давай попробуем опять сначала. Вы там разобрались, откуда берется энергия для силовых полей. И для всех этих трюков против насилия. Однако разобраться, как все это отключить – выдернуть вилку из розетки или что-то вроде, – пока не можете.
– Нет, конечно. Это совершенно не наш уровень, мы тут все равно что амебы.
– То есть выхода нет.
– Ну, я бы не смотрел на это подобным образом. Можно без страха ходить ночью по улице – что тут плохого? И потом, перемены только начинаются. Я же тебе самое свежее еще не рассказал – хотя оно уже должно бы появиться в новостях, на Востоке во всяком случае.
– На Востоке? Ты сейчас о чем?
– У тебя там какой часовой пояс? Скалистые горы? Солнце вот-вот сядет? Выйди-ка наружу, Джоуи, и поищи в небесах Венеру. Ей следует быть на юге.
– Хорошо, сейчас выйду. И что такого я должен увидеть на Венере?
– Ты меня не совсем понял, Джоуи. Ты ничего не увидишь на Венере. И саму Венеру тоже не увидишь.
– Что?
– Она исчезла.
– Да ладно! У нас целую планету сперли?
– Да нет, сама-то планета на месте, это уже проверили. Только теперь она в тени. Мы полагаем, что они построили что-то вроде экрана – вероятно, в ближайшей точке Лагранжа.
– Допусти-и-им, – протянул Джоуи. – И чего же они добиваются?
– Хотят ее охладить, Джоуи. И это еще не все. Из внешней Солнечной системы туда по аномальным траекториям направляются небесные тела. Мы полагаем, что это астероиды, ледяные, много-много льда.
– Терраформирование! Погоди-ка, приятель, а почему не Марс? Я всегда думал, что Марс для этого лучше годится.
– Не совсем. Венера, Джоуи, к нам гораздо ближе – и орбитально, и в смысле массы. То есть в любом случае на терраформирование Венеры уйдет уйма энергии. Но если она у тебя есть, то Венера однозначно привлекательней Марса.
– И что же вы по этому поводу думаете? – спросил Джоуи. Лоб его покрылся крупными каплями пота, сердце покалывало. Слишком много всего для одного раза. – Они что, переселяются на соседнюю с нами улицу?
– Надеюсь, что нет. Ну, то есть с их стороны было бы очень мило признать за нами суверенные права на Солнечную систему. Хотя, кто знает. Флага мы там вроде бы не устанавливали… или все же успели? Когда русские аппараты туда садились… в любом случае мы можем лишь предполагать.
– В этом-то вся и проблема, – перебил его несколько очухавшийся Джоуи. – От нас ничего не зависит – ничего!
– Верно. Хотя меня это, как ни странно, совсем не пугает. А тебя?
– Не знаю, – ответил Джоуи, поколебавшись. – Не решил еще. Однако все вокруг в ужасе.
– И чего они этим ужасом добились?
– Ну, продажи транквилизаторов бьют рекорд за рекордом.
– Тебе виднее, Джоуи. Я пока что собираюсь запастись попкорном и получать удовольствие.
– То есть на Марш Свободы ты не собираешься? Как, впрочем, и я. Ладно, Мышка, до связи. – Разорвав соединение, он снова ухмыльнулся в камеру. – Собственно, с этого я свой выпуск и начал. Собирался поговорить о Маршах Свободы. Пустая трата времени. И совершенно бессмысленная. Даже дурацкая. Мы утратили свободу убивать и разрушать – но оно ж вроде всегда так и было. Называется – уголовный кодекс. Ты не можешь убить соседа или кого-то еще, иначе отправишься за решетку. Что же касается войн между государствами, то есть освященного обычая убивать людей в более крупных масштабах, не стану делать вид, что мне этого дерьма будет не хватать. Если кто не помнит, я в Афганистане три срока отслужил, так? Попробовал на собственной шкуре, спасибо, мне достаточно. Вполне обойдусь без всего этого.
Ну и насчет разрушения, исчезающих на глазах джунглей и всего такого. Орангутангам тоже ведь где-то жить надо? Взять тех же золотодобытчиков на Юконе – мужики, вы ж реки травите! Совсем охренели? Ну что ж, настало вам время поискать себе другую работенку. Ворота на замке, можно расходиться.
Если хочется – топайте себе на марш протеста. Ради утраченной свободы перекапывать русла красивейших рек и валить вековые деревья. Только не думаю, что из этих маршей что-нибудь выйдет. Сами знаете, времена, когда марши что-то решали, кончились уже давно, задолго до прихода инопланетян. И вот что самое интересное. Уже не первый год основные СМИ намеренно принижают значение любых демонстраций, особенно на Западе и особенно с тех пор, как сами-знаете-кто сделался президентом. Вернее сказать, в девяти случаях из десяти их попросту игнорируют, будто ничего и не было. А теперь они вдруг забурлили и призывают людей похватать транспаранты и выходить на улицу, да? Это, друзья мои, какое-то издевательство.
Форменное издевательство. И место ему на помойке.
Негромкий щелчок в наушнике подсказал ему, что на связь вышел кто-то из информаторов. Он бросил взгляд на экран и улыбнулся.
– А вот и Кинг-Кон. Привет, дружище, как дела? И не забудь – у меня тут не матерятся.
