– «Кеплер» – наш лучший вариант, – повторил Бен Меллик.
– Кеплер? Тоже не американец?
Стены конференц-зала были обшиты звукопоглощающим материалом, до сидевшего в приемной полковника Адама Рислинга доносились разве что гневные возгласы президента, в которых было не разобрать ни слова.
Кондиционер позволял не задохнуться в униформе, а фуражку он снял и держал на коленях. По сравнению с тем дерьмом, в которое он сейчас, похоже, вляпался, три года боевых дежурств в афганском небе казались детской прогулкой. НАСА в последнее время избегало выдергивать боевых пилотов в программу астронавтов, а учитывая, что и его ученая степень имела мало отношения к космосу, Адам считал, что шансов на полет, по сравнению с остальными, у него немного.
Прошел слушок, что президент выбрал его просто по фотографии – из той самой пачки изображений астронавтов, которую пиарщики рассылали по школам, невесть с какого хрена проявившим интерес к НАСА, – и что решающим фактором для президента послужила именно характерно американская физиономия Адама: светлые волосы, квадратная челюсть.
Адам, который всегда старался быть честным с самим с собой, подозревал, что слухи в данном случае били в самую точку. Это верно, с налетом у него все было в порядке. Как и с инженерной базой, без которой в программу попросту не брали. Однако если тебе приходится в спешном порядке слушать курс подготовки от спешно надерганных по всей стране антропологов и экзобиологов, наряженных в костюмы, заставшие еще прошлый век, – для человека, которому предстоит осуществить первый в истории контакт с глазу на глаз с инопланетянами, это не лучшая характеристика.
Если, конечно, не считать первых контактов, осуществленных пещерными людьми, или шаманами, или фараонами, или инками, или носителями имен вроде Иезекииль.
А теперь к подготовке подключились лингвисты, психологи, социологи, священники, и начался уже полнейший бардак.
О чем бы они там ни спорили в конференц-зале, закончить никак не получалось, и Адам уже не первый раз заставлял себя убрать руки и не терзать несчастную фуражку. В конце концов, он здесь тоже по делу. Это его последний шанс выпросить себе второго пилота. Безумная перспектива лететь самому его не слишком прельщала. Кто в наши дни летает поодиночке? Со времен первого отряда астронавтов «Джемини» в шестидесятых – вообще никто!
Кандидатов в напарники имелся добрый десяток – все до единого ветераны полетов на МКС, хотя по причине продолжительного нахождения в невесомости вновь переносить перегрузки орбитального полета было для большинства слишком рискованно (пусть подобные подробности обычно и не рекламировались). Хорошо, если в отряде по причине последних бюджетных сокращений попросту не найдется должным образом квалифицированного новичка, почему не взять иностранца? Из дружественной страны. Англичанина, австралийца или там канадца.
С другой стороны, трусом Адам себя не считал, был человеком долга, и раз уж Гордон Купер летал в одиночку, то чем он хуже? Правда, Гордон и не направлялся на встречу с инопланетянами, не собирался ломиться к ним в двери, словно назойливый коммивояжер, не должен был задаваться вопросом, что ждет незваного гостя – пригласят войти или шарахнут в лоб пучком протонов.
К несчастью, человек, находящийся сейчас во главе государства, не привык слушать советов – что пугало уже само по себе.
В общем, выяснилось, что одним наивным дурачком тот готов пожертвовать, а вот двумя почему-то уже нет. Адам знал, что НАСА целиком на его стороне, да и Меллик тоже – хотя, быть может, как раз Меллика там сейчас и разносят по косточкам.
Голос рассудка в эти дни превратился в еле слышный шепот. Прямо сейчас к Вашингтону двигался маршем миллион человек – ошарашенных, озабоченных, испуганных. Они чего-то хотели от лидера нации. Чего именно, никто сказать не мог. Во всяком случае, внятно. Адам полагал, что в сухом остатке будет что-то вроде: «Хотим, чтобы все было как раньше. Можно?»
К сожалению, подобное было не в силах президента. И ни в чьих.
Где-то над ними находились сейчас представители цивилизации с другой, отдаленной планеты, покорившие холодные космические просторы, сумевшие преодолеть световой барьер, телесный урон от невесомости и радиации, психологический стресс от долгого пребывания в тесной жестянке, окруженной беспощадным вакуумом.
Господи, как же он хотел с ними встретиться!
Остается надеяться, что это тоже что-нибудь да значит. Там, наверху, – и здесь, внизу.
Его последним шансом были пилоты истребителей – добрая тысяча человек, которым все равно сейчас не хрен делать. Все, что нужно Адаму от президента, – это чтобы он разрешил ему сделать несколько звонков.
Иначе придется изображать Тома Хэнкса.
Директора ЦРУ провели в конференц-зал через другой вход. Кеннету Дж. Эстерхольму было семьдесят четыре года. Начитанный и компанейский бюрократ попал в разведку прямо со стэнфордской скамьи, сразу после магистерской диссертации по специальности, именовавшейся тогда «связями с общественностью». В чем он действительно являлся выдающимся специалистом, так это в подборе подчиненных. Сладкая песнь сирен, призывающая его уйти в отставку, в последнее время больше напоминала оглушительный рев, которому он уже был готов поддаться буквально в любую минуту.
Не успел он еще неторопливо опуститься в кресло, как президент ткнул в его сторону пальцем и потребовал:
– Что это там еще за инопланетные здания, Кен, растут как грибы по всему миру? И главное, почему не здесь, в Соединенных Штатах? Что там у этих иностранцев есть такое, чего нет у нас?
– В настоящий момент, господин президент, – ответствовал Кен, аккуратно положив перед собой папку и раскрыв ее – внутри оказались сделанные от руки записи, – у них есть эти странные здания, а у нас их нет.
Рэйн Кент недоуменно моргнул.
– Это что, шутка?
– Нет, сэр. Мы провели анализ, пытаясь установить, что между этими странами общего. Однако ничего не нашли. Малави, Казахстан, Египет, Греция, Гаити, Аргентина, Корея, Норвегия, Канада. Во всех случаях сооружения возводятся в относительно отдаленной местности, зачастую – на загрязненной почве…
Бен Меллик наклонился вперед.
– Извините, Кен, вы упомянули загрязнение. Не могли бы вы уточнить, в чем именно оно заключается?
Директор ЦРУ взглянул на президента, не зная, отвечать ли, но в его столь любимом телевидением сердитом взгляде ничего не изменилось. Кеннет справился с записями.
– В основном это бывшие промышленные зоны. Тяжелые металлы, побочные продукты нефтепереработки, отходы гидрометаллургии. Или же это поля, на которых злоупотребляли удобрениями. Утратившие растительный покров вырубки. Короче говоря, мертвые или умирающие земли.
– А строительный материал? – спросил советник по науке, снимая очки, чтобы протереть.
– Полагаю, что-то вроде бетона, в любом случае нечто очень простое. Как уверяют инженеры, здания растут примерно так же, как и на обычной стройке, просто без участия рабочих. Больше ничего определить невозможно – не позволяют силовые поля.
