– И, разумеется, они займут брошенные лунные базы, – вздохнула Аделе, – фактически объявив своей собственностью все обнаруженные там технологии, не говоря уже об инфраструктуре. – Она задумчиво наморщила лоб. – Любопытно, что именно они там найдут.
– Вряд ли они станут охотно делиться подробностями, – заметила Агнесса, разливая чай на троих.
Диана слегка напряглась.
– Нет нужды подчеркивать, что нас это не радует.
Тонкие брови Аделе поползли вверх.
– По соображениям безопасности? Все то же перетягивание каната – у кого что есть, а у кого нет, кто что знает, кто не знает. Не думаю, что инопланетяне одобрят столь старомодную позу.
– Хотела бы я сама это знать, – заметила Диана, с благодарностью принимая кружку. – До сих пор мы не видели ничего, что можно было бы охарактеризовать как непосредственную реакцию на наши внутренние решения и жесты. – Она посмотрела Аделе прямо в глаза. – Вы, надо полагать, тоже?
– Лишь торжественное молчание, дорогая моя. Понятие секретности, столь человеческое по своей сути, инопланетянам, если судить по их молчанию, также вполне на руку. И какой из этого следует вывод?
– Самый очевидный, – фыркнула Диана. – Мы не можем победить в игре, правила которой от нас скрывают. Они демонстрируют свою абсолютную власть над нами.
– Вы так полагаете? Или, лучше сказать, – поправилась Аделе, – полагаете ли вы, что причина для скрытности инопланетян именно в этом?
– А в чем же еще?
– Вы исходите из того, что у них схожий с нашим образ мыслей и что они видят все в том же свете, что и мы. Давайте рассмотрим альтернативу: они дают нам возможность выбора, как именно поступить. Не отдельным правительствам, а человечеству в целом.
– Давайте вернемся к фильмам о Первом контакте, госпожа вице-президент, – сказала Агнесса. – Каждый из рассмотренных вариантов с чисто сценарной точки зрения требовал выделить определенную цель, на которую направлено внимание инопланетян. Например, столицы, военные базы, функционирующее руководство государств и организованное сопротивление. Это в случае, если инопланетяне оказались воинственными. А если добрыми? Тогда это космические программы, секретные подразделения людей в черном – то есть снова организации. Оба варианта лишь подчеркивают наше собственное признание власти над собой правительственных структур управления людьми и информацией. Элита – внутри, все остальные – снаружи.
– Не думаю, что инопланетяне с этим согласны, – сказала Аделе и тут же махнула рукой. – Разумеется, все это не более чем мои бездоказательные подозрения. Что называется, нутром чую. Обратите внимание, целью всевозможных служб безопасности всегда была оборона национальных интересов, суверенитета государства, защита его граждан, их образа жизни и прав, которые традиционно за ними признавались на данной территории. Разумеется, одним из главных способов контроля для этих служб как в военное, так и в мирное время служила секретность. Но взгляните на нас сейчас – мы можем раскрыть любые свои секреты, и чем это сможет нам навредить?
Диана с трудом удержалась, чтобы не отдернуться от нее подальше.
Словно в ответ на невысказанное обвинение, Аделе продолжила:
– Нет, дорогая моя, я вовсе не наивна. Мы обе достаточно долго прожили во всей этой мути, чтобы понимать – правительства и службы безопасности значительно чаще, чем в официально признаваемых целях, используют секретность, чтобы скрыть неэтичное или даже откровенно незаконное ущемление прав граждан на родине и за рубежом, совершаемое из якобы патриотических побуждений. Более того, мы обе знаем, что службы безопасности ведут себя подобно любой хорошо укоренившейся бюрократии: они защищают сами себя и пользуются секретностью для утверждения собственной власти, невзирая ни на мораль, ни даже на закон.
– Вы попросту описываете сейчас человеческую природу, – сказала Диана.
– Вы так полагаете?
– Если исходить из исторических данных до самого сегодняшнего дня – то да, безусловно. Неужели мы когда-либо поступали по-другому? В сложно устроенном обществе иначе невозможно.
– Это и в самом деле так? Или данная аксиома от постоянного повторения столь глубоко внедрилась в наше сознание, что мы попросту верим теперь в ее неоспоримость, в неотъемлемость для человеческой природы?
Диана поставила кружку на стол и всплеснула руками.
– Неужели на этот вопрос существует ответ?
– Я именно к этому и клоню, Диана, – сказала генсек. – В этом и заключается стоящая сейчас перед нами задача. Решить, каждому для себя и всем вместе, с чем из того, что мы считаем абсолютно необходимым, в действительности необходимо покончить. Нам дали возможность найти для человеческой природы новое определение, ни больше ни меньше, и я уверена, что вы тоже понимаете – перед столь важным выбором человечество никогда еще не оказывалось.
Диана Прентис распрямила спину.
– Господи ты боже мой, – прошептала она. – И откуда вы предлагаете начать?
– Прямо отсюда, – ответила Аделе. – Я обращусь к Генеральной Ассамблее с официальной речью. Ровно через неделю.
Диана Прентис вдруг посмотрела на нее, сощурившись.
– А с другими главами государств вы об этом уже беседовали? С их представителями?
Аделе усмехнулась.
– Мы обе знаем, какое внимание принято уделять определенным нюансам. Вы, Диана, первая – и Соединенные Штаты в вашем лице. Но вот следующие шесть дней обещают стать для меня весьма занятыми.
– Я вам не завидую.
– Разумеется, нет, но кто знает, быть может, еще и позавидуете?
Через мгновение улыбка на ее лице, широкая, как и обычно, скрылась в клубах белого пара.
Глава 17
Я пока еще не решила, согласна ли с наиболее популярными теориями мирового заговора. Однако не могу не заметить, что в успешном заговоре большинство участников даже и не подозревают о собственном участии. Это утверждение может показаться парадоксальным до тех пор, пока мы не рассмотрим наиболее успешный на сегодняшний день мировой заговор, а именно монетаризм.
Саманта Август
– Для участия в миссии отобрано одиннадцать женщин, Председатель. – После почти незаметной паузы Лю Чжоу продолжил: – Что, разумеется, потребовало уменьшить число морских пехотинцев под руководством командира Шэня на девять человек.
– Разумеется, – негромко произнес Председатель, сидящий сейчас на кожаном диване, не отрывая глаз от комплекта телеэкранов, – но, вопреки яростным протестам капитана, своего решения я не отменяю. Времени тратить нельзя, а возникшая перед нами возможность совершенно очевидна. – Он поднял глаза и уставился на своего советника по науке немигающим взглядом. – Умные, образованные, талантливые женщины – способные к деторождению, детородного возраста. И должным образом привлекательные, так? – Он втянул носом воздух. – На месте морпехов я бы только радовался.
