Какие же теперь блага обещаны правоверным? Где в священных заповедях Аллаха найдется место для безбожных инопланетян? Или, если на то пошло, огромной стройки, которую те затеяли?
Однако что-то, не поддающееся логическому объяснению, удерживало Каспера здесь. Ему почему-то оказалось недостаточно лицезреть очертания треклятого комплекса, на фоне которого собор казался карликом, издалека. В конце концов ему придется приблизиться, а для этого надо будет проталкиваться сквозь толпу. Год назад это было бы попросту невозможным, слишком опасным для австралийца и вообще белого. Сейчас задача представлялась лишь малоприятной и, по всей видимости, довольно утомительной.
Он готовился. Пока что было такое чувство, что еще рано.
Каспер шагнул с балкона обратно в комнату. Прихватив свою итальянскую куртку, он вышел из номера и спустился вниз.
В баре стояла духота, характерная в нынешние времена для баров по всему миру, где никто больше не мог надраться, сколько бы алкоголя ни выпил. Завсегдатаи, лишившись своего жалкого способа саморазрушения, компенсировали тоску сигаретами, только и те сейчас, по всей видимости, никого уже не убивали. Каспер не знал, что сейчас чувствуют эти несчастные души, на которые вдруг надели намордник – и все их долговременные вложения в самоубийство больше не ведут верной дорогой в Великую Тьму. А последний поворот обратно они уже проскочили.
Он увидел, что журналист из Ассошиэйтед Пресс, как обычно, толкает речь за своим столиком. Ветеран, повидавший все самое худшее, на что способно человечество, пьяница, освоивший искусство ловко прикидываться трезвым перед телекамерами и за клавиатурой. Сейчас, впрочем, взгляд его был ясен, и Каспер уловил в нем нечто хрупкое и дрожащее – в глаза оно не бросалось, но Каспер, опытный торговец, был в состоянии читать подобные знаки, как бы старательно их ни прятали. Дела у Саймона Венсворта обстояли совсем плохо.
Справа от него сгорбился на стуле корреспондент Би-би-си в мятой рубашке и вытертом твидовом пиджаке, призванном защитить от вялого дуновения кондиционера. Каспер не помнил, представился ли тот вчера вечером, речь его вообще не отличалась особой внятностью. Слева от Саймона сидел его оператор или вроде того. Стул напротив как раз освободился, Каспер шагнул к столику и встретился глазами с Вивианой Кастеллано.
– Ага, твоя очередь, – негромко произнесла она.
– Просто поразвлечься зашел, – отозвался он.
Она остановилась рядом, чуть наклонила голову.
– Чем-то ты раньше стремным занимался, да? Пока все не началось? Потому что ни хрена ведь ты не из наших.
Он пожал плечами.
– Не из ваших, а какая разница?
– У тебя глаза – кажется, что раньше они совсем мертвые были.
– Ты меня прямо ранишь.
Она похлопала его по плечу.
– Не грузись. Мертвец, похоже, ожил.
– Тогда понятно, почему с тобой я себя пацаном чувствую.
Она ткнула в него пальцем.
– Экий ты скорый. Ну, мне такие нравятся.
Вивиана протиснулась мимо, а Каспер подошел к стулу напротив Саймона. Уселся, не дожидаясь приглашения. Почти сразу же рядом с ним появился бокал местного светлого пива – одно из преимуществ того, что ты завсегдатай.
– Ага, возвращение Таинственного Странника, – протянул Саймон, глядя на него поверх стакана виски. – Наконец-то отточили свое убийственно верное объяснение тому, что снаружи творится? В конце концов, вы уже третий вечер купаетесь в нашем коллективном разуме. Такое редкий из смертных выдержит.
– Кажется, я понял, отчего имам смеется.
– Поделитесь же и с нами этой мудростью.
– Просто он внимательно слушает вас и всех остальных, кто над этим голову ломает.
– Да вы, сэр, просто светоч истины!
Каспер пожал плечами и отхлебнул пива.
Оператор вставил в свой «Кэнон» новую батарейку и направил объектив на Каспера.
– Лучше не стоит, приятель.
Оператор опустил камеру.
– Какие мы нежные!
– Не хочет, чтобы ты похитил его душу, Джонни, – заметил Венсворт. – Смотри, если это подпадет под попытку напасть, у тебя опять батарейка сядет.
Вот это любопытно. Каспер глянул на оператора.
– У вас что, правда батарея все время садится?
– Похоже на то. Когда люди не хотят, чтобы их снимали. – Закрыв объектив крышечкой, оператор выбрал на столе местечко посуше и поставил туда камеру.
– А когда они вас не видят – но если бы видели, то могли и не захотеть?
– Хороший вопрос, – хмыкнул Джонни.
– Это было бы всеведением на воистину могущественном уровне, – объявил Саймон Венсворт. – Попробуй как-нибудь проверить. Надо же знать, какой длины поводок. – Он помедлил, перевел взгляд на виски у себя в стакане и осушил его. – И букет есть, и вкус алкогольный, а вот тепло внутри не делается. – Он поставил стакан и посмотрел Касперу в глаза. – Месяц назад у меня диагностировали рак пищевода. Четвертая стадия. Дали еще три месяца жизни. Расплата за фирменный рокочущий голос – а все благодаря виски «Гленфиддич» да сигаретам «Силк Кат». Я думал работать до самого конца, пока от меня не останется лишь сморщенная кожа, обмотанная вокруг бессмертия. Раковые клетки – они ведь бессмертные? – В его улыбке читался вызов.
– Вы, однако, неплохо держитесь, – заметил Каспер.
Саймон кивнул.
– Новообразования исчезли. А вместе с ними и застарелая изжога. На мне, черт побери, скоро ремень перестанет застегиваться. – Он помахал стаканом в воздухе. – Задумайтесь, Человек-Загадка, о том, что теперь каждый из нас сможет избежать последствий своей лишенной забот – о себе и о прочих – жизни. Инопланетяне ведь не Бог – разве что идея воздаяния исключительно человеческая. – Появился официант, забрал у Саймона пустой стакан, поставил полный. Тот с улыбкой глянул на него. – На Земле настали райские времена – какие же отсюда следуют выводы?
Журналист в твидовом пиджаке медленно выпрямился, сверля Саймона водянистыми глазами.
– Запад долгое время держал ислам под своей пятой, – заявил он. – Цивилизация и культура, доведенная до истощения, давно миновавшая свой расцвет и мечтающая теперь о возвращении к ностальгическому прошлому, не имеющему к реальности ни малейшего отношения. Наука, грамотность, архитектура, искусства, математика, терпимость – во всем этом ислам был мировым лидером. Это – его истинное прошлое. А не слепое параноидальное впадение в догматизм, невежество и насилие. Все эти руки, тянущиеся назад, к тысячелетней давности прошлому – Смеющийся Имам повернул их в нужном направлении, от невежества к просвещению. Будущее в одночасье перестало быть ложным прошлым. Бесконечной чередой культурных, политических и экономических ударов, которые приходится терпеть от неверных. Нет, будущее сделалось возрождением Золотого века ислама. Его цивилизованной славы. Вера – это не оружие, но якорь в житейских штормах, а шторм надвигается, он уже разразился. – Он продемонстрировал всем правую руку – в ней был диктофон. Нажав большим пальцем на кнопку, чтобы остановить запись, он встал. – Я об этом буду писать, Саймон. Можете теперь обзавидоваться.
