– ФБР во всем виновато, – пробормотал он.
Бен Меллик отвел взгляд. Он это уже не первый раз слышал.
– Ну, вероятно, они могли бы открыть расследование антиамериканской деятельности инопланетян, но это вряд ли к чему-нибудь привело бы. Мы же не за популярность боремся. По крайней мере, на мой взгляд.
Эстерхольм прищурился.
– Слушайте, вы ведь ученый. Какого хрена вы вообще в администрации делаете? Они же науку терпеть не могут. Мало того, они в нее и не верят!
– По счастью, – ответил ему Бен, – науке безразлично, верят в нее или нет. Это процесс, построенный на строгой доказательной базе. И он помогает решать проблемы – а также, чаще чем мы готовы себе в этом признаться, помогает проблемы выявлять. Можно заткнуть уши и закрыть руками глаза. Можно засунуть голову в песок или орать, пытаясь перекричать всех вокруг. Можно угрожать смертью и разрушать чужие жизни. Это ничего не меняет. Доказательства остаются доказательствами, выводы из них – выводами. Такое-то действие приведет к таким-то результатам. Пусть мы даже и по доброй воле идем к Темным Векам, это ничего не меняет.
– Ну да! Только теперь появились инопланетяне, чтобы решать за нас наши проблемы. Глобальное потепление? Начинает останавливаться. Исчезновение амазонских лесов? Прекратилось. Истощение океанских рыбных запасов? Ага-ага.
– Если бы этих проблем не существовало в действительности, – заметил Бен, – инопланетянам не пришлось бы их решать.
Эстерхольм поморщился.
– Сами прекрасно знаете – никому не хотелось додумывать все до логического конца. Мы живем в мире радужных фантазий. Только вы на мой вопрос не ответили. Вы-то что делаете в этой чудовищной, антинациональной администрации?
– Любому президенту положен советник по науке.
– Он все равно не обращает внимания на то, что вы говорите.
– И тем не менее кто-то же должен быть голосом разума и рациональности. Похоже, эта роль выпала мне.
– Ладно. Хорошо. – Эстерхольм прикончил бурбон и подал знак, чтобы принесли еще. Потом наклонился поближе. – Мне нужен от вас прогноз. Мысли насчет того, что произойдет дальше.
– Зачем?
– Зачем? Затем, что не все кругом идиоты! В стране под завязку умных и рациональных людей. Тех, кто умеет пользоваться собственными мозгами. Тех, кто понимает, что значит быть американцем – в истинном, традиционном значении. Мы – нация терпимости, свободы для всех…
– Можете мне не рассказывать, – сказал Бен, сняв очки и принявшись тереть глаза. – Я – тот самый еврей в антисемитском правительстве, которое так обожают наши сограждане-антисемиты от Атлантического побережья до Тихоокеанского. Нации, которой мы были, больше нет.
– Ничего подобного! Мы, черт возьми, все та же нация. Да, в этом дурдоме сейчас заправляют придурки, а другие придурки тому и рады, но это ненормальное положение вещей. И мы оба это понимаем. Это – временный откат, последний вздох, безнадежная попытка вернуться в прошлое.
– Я бы сказал, что это естественный результат всеобщей неспособности влиять на события. Бедность порождает ненависть. Стресс порождает страх. У нас наблюдался спад, того и другого было в достатке.
– Нет. Послушайте меня. Оттого, что никто никому не может причинить вреда, ненависть никуда не денется. Не исчезнут провинциальная психология и извращенный национализм, порождающие нынешние партии с их проповедью неонацизма и расового превосходства. Наш президент эту ненависть лишь подпитывает, указывая то на одного, то на другого врага. А мне пришла в голову одна мысль. Бессонной ночью, буквально взорвала мне мозг – и я хочу ею с вами поделиться.
Бен пожал плечами.
– Валяйте.
– Я знаю, что инопланетяне, явившись, остановили происходившее в мире – я хочу сказать, на всей планете. Я это знаю. И однако не могу отделаться от мысли, что последней соломинкой оказалась именно та хрень, что творилась здесь, в Америке. Что инопланетяне посовещались и решили: «вашу ж мать, эти идиоты в старых добрых Соединенных Штатах сейчас вообще все уничтожат». И потому вмешались. Вмешались именно сейчас – из-за нас.
Бен взял свой стакан скотча и призадумался.
– Послушайте, – продолжал Эстерхольм, – я знаю, что другим странам так в нас не нравится. Эти янки живут в своем собственном мире, абсолютно убежденные, что они короли этой сраной горы, и думают тоже почти исключительно только о себе. Центр вселенной. Родина свободы, капитализма…
– Причем ни то ни другое неверно, – заметил Бен.
– Я знаю, но мы эти идеи взяли и принялись с ними носиться как с писаной торбой.
Бен кивнул и сделал глоток.
– Согласен.
– Так что, если дело не в русских, угрожающих напасть на Европу? Не в китайцах, потихоньку скупающих весь мир? Даже не в глобальном потеплении? Если все дело в президенте, в нынешней администрации, в рассыпающейся на глазах стране? Я хочу сказать, вспомните, что началось чуть ли не с первого дня президентства. Расовые волнения. Повсеместные преступления на почве ненависти. Нападения на женщин. Охота на ведьм и толпы с вилами. А следом – утечка мозгов, все наши темнокожие гении устремились в Канаду, Индию и куда там еще. Мы вошли в штопор, Бен, и дело начало принимать совсем уже дурной оборот.
– А инопланетяне это все остановили.
– Именно. Прихлопнули наше радостное сползание в анархию прямо в зародыше.
– Возможно. Но от меня-то вы что хотите?
– Эти комплексы – посадочные площадки, учебные центры или что они там такое. Тот факт, что нам его не досталось…
– Их много кому не досталось. Русским. Китаю. Индии. Англии.
– Странам, у которых есть собственные космические программы.
– Ну, да, это кое на что указывает.
– Не просто кое на что, Бен. Это как огромная неоновая стрела. К участию в космической гонке приглашаются и все остальные.
Бен хмыкнул и взялся за очки.
– К гонке? С участием инопланетных технологий, позволяющих покорять межзвездные пространства? Вынужден вас огорчить, Кеннет – если вы правы, то гонку мы уже проиграли.
– Ну то есть да, им все это достанется в первую очередь. Только, Бен, нравится вам это или нет, но и мы вместе с другими лидерами в освоении космоса не слишком-то старались вовлечь в это остальных, правда? Я хочу сказать – мы, конечно, брали с собой астронавтов из других стран, поскольку это полезно для имиджа, но вот знаниями и технологиями-то особенно не делились?
– Странная идея, Кеннет. Истина заключается в том, что НАСА вела очень открытую политику в области космических программ. То же самое можно сказать и про Европейское космическое агентство, даже русские в свое время были не прочь продавать свои тяжелые носители любому, у кого достанет средств на покупку. Однако вам не следует забывать, что НАСА ограничена бюджетом, который целиком состоит из федеральных средств, а какому правительству хочется тратить деньги своих собственных граждан на зарождающиеся космические амбиции других стран? Наконец, есть еще и контракты НАСА с частными аэрокосмическими компаниями. С философской точки зрения, это значительно привлекательней, особенно если в результате работу получают американцы.
