«Свалят все на залетного наркомана», – со злостью подумал Ерохин. Хотя наркоманом тут и не пахло. Нарик забрал бы все, включая колышки от палатки.
Кто же, кто? И зачем?
– Валентин, проверь побеги за последние три недели. А ты, Гнатюк, собирайся: поедем с директором турбазы побеседуем.
В открытое окошко машины повеял ветерок, и Ерохин облегченно подставил ему лицо.
– Василь Сергеич, а Василь Сергеич… – Гнатюк сосредоточенно объезжал рытвины на разбитой дороге.
– Ась?
– У меня пропавшие из головы не выходят.
– Есть идеи?
– А может, их того… инопланетяне похитили?
– Нахера? – лаконично поинтересовался Ерохин.
– Ну… типа чтобы послужили науке!
– Чучело набить, что ли? И в инопланетный зоологический музей?
– Вроде того.
– Тогда чего же этих шестерых прикончили?
Гнатюк задумался, попал колесом в яму и матюгнулся.
– А эти сопротивление оказали, Василь Сергеич. Не пожелали экспонатами.
– Из нас с тобой самих экспонаты сделают, если результата не выдадим. Там, – Ерохин ткнул пальцем в крышу машины, – из кожи вон лезут, чтобы шумиха не поднялась. Только она ведь все равно поднимется, Вань.
– Шесть трупов в одном мешке не утаишь, – неуклюже сострил Гнатюк.
На вчерашнем месте преступления не стояло ни одной палатки… Значит, просочились-таки слухи в народ. Испугались люди, теперь какое-то время будут стороной обходить это место.
– Как прежде не будет больше, – проворчал Гнатюк, попав в унисон с мыслями Ерохина. – Дурная слава пошла у этой поляны. Жалко, место-то красивущее!
Директор турбазы оказался суетливым мужичком с хитрыми глазками.
– Не знаю, не видел, не привлекался! – Он поднял руки вверх и подмигнул Ерохину.
– Неуместны ваши шутки, – сухо сказал Василь Сергеич.
Знавал он таких типчиков. Сразу на своем языке начинают жужжать, проверять: наш ли ты, братец? Такой же жучила, как мы? Договоримся, а?
Не успеешь обернуться – и уже сам трепещешь надкрыльями и катишь навозный ком в норку.
Директор посерьезнел, глазки опустил, покивал:
– Такая трагедия, такая трагедия! Чем я могу помочь?..
– Где вы были, Семен Львович, тринадцатого июня с десяти до двенадцати утра?
– Тут был! Вы что, подозреваете меня?
– Есть те, кто может подтвердить ваши слова?
– Да весь пансионат!
– То есть два с половиной инвалида, – под нос буркнул Гнатюк.
– Вам и двоих хватит, – окрысился Семен Львович. Не выдержал-таки роль оскорбленной невинности.
Опросили свидетелей, и не двух с половиной инвалидов, а всех, с кем оперативники накануне не успели поговорить. Не соврал директор. Да и говоря откровенно, не мог следователь представить пузатого Семена бегающим с топором по лесу за отдыхающими гражданами.
Вот нанять кого-то – это в его духе, пожалуй.
– Вы бы не честных людей тревожили, – заблажил напоследок директор, – а пасеку проверили! Там оч-чень сомнительный тип обитает.
– Тоже мне, честный человек, – фыркнул себе под нос Гнатюк, нахлобучивая кепочку, когда вышли из директорского кабинета. – Такой кус земли хотел отхряпать!
Они собирались уже было идти к машине, но тут Василь Сергеич заметил кое-что неожиданное.
Черный «Лендровер» с московскими номерами, две цифры густо залеплены грязью, медленно протащился за кустами, везя тяжелым брюхом по колее.
– Вань, дуй в Балакирево, прошерсти народец еще раз, – рассеянно попросил Ерохин, провожая взглядом «Лендровер».
– А ты?
– А я еще здесь поброжу.
«Лендровер» остановился возле маленького коттеджа – единственной новой постройки во всем пансионате. Сквозь заросли боярышника, в которых роились и визжали злые комары, Ерохин продрался к приоткрытому окошку.
– …шныряет вокруг, сука…
– Два дня уже, говорят, – добавил второй голос.
Третий пробурчал что-то неразборчиво, но с отчетливо начальственными интонациями. Ерохин хотел уже обойти коттедж и заявиться, как положено, через дверь, но внезапно его подергали за локоть.
Василь Сергеич едва не подпрыгнул. За спиной стоял таджик с непроницаемой физиономией и протягивал ему пиджак.
– У Семена забиль, – громко сказал таджик. – Семен мне говорит, догони, отдай, хорошая весчь! Жалько будит, если патиряшь!
– Благодарствую, – сквозь зубы процедил Ерохин. – Ты бы еще рупор взял, дружок!
Парень всей плоской смуглой физиономией выразил непонимание. Развернулся – и потопал сквозь кусты напролом, как медведь, ломая ветки.
Когда вспотевший и искусанный комарами Ерохин обошел коттедж и толкнул дверь, внутри уже никого не было. И «Лендровер» укатил.
Дорогу до Балакирева Ерохин решил срезать через поле. Пиджак повесил на локоть, рукава у рубахи закатал, соломинку в рот сунул – и двинулся вперед, ориентируясь на поднимающуюся за дубравой макушку сельской церкви.
Припекало здорово, но Василь Сергеич все равно упрямо пер через луг, не прячась в тени дубов.
Раз-другой в месяц Ерохину удавалось выбраться в деревеньку к дряхлеющим родителям. Места своего детства он очень любил и прямо-таки душой оживал, отдохнув там пару дней. Но год назад соседский участок купил бывший таксист, бойкий наглый парень из Владимира, и не стало приезжающему Ерохину покоя. Новый сосед для начала завел брехливого алабая, пугавшего мать Василь Сергеича. Привозил компании друзей с визгливо хохочущими девками, каждый раз новыми. Орали на участке, матерились, слушали музыку. «А чо, законом не запрещено!» – рассмеялся парень в лицо Ерохину, когда тот попросил приглушить «Радио-Зону». Пожилого следователя он не боялся, хамил вежливенько, с улыбочкой.
А один раз, когда Ерохин, предвкушая удовольствие, отправился ранним утром на рыбалку, промчался перед ним по реке на водном скутере, перепугав не только рыбу, но и самого Василь Сергеича.
Кряхтя по-стариковски о том, что все меняется к худшему, Ерохин вошел под своды дубравы. Впереди за деревьями промелькнули какие-то выбеленные руины, и он прищурился. Это еще что?
Оказалось, заброшенный дом. Вернее – контуры дома, словно труп обводили на земле мелом. Все растащили по кирпичикам, только одна стена сарая, исписанная похабщиной, отчего-то осталась нетронутой.
Василь Сергеич увлекся мысленной реконструкцией жилища, а потому шаги за спиной услышал слишком поздно. На голову махом надели что-то темное, провезя по носу грубой мешковиной, руки скрутили за спиной – и Ерохин потерял опору под ногами.
