Псина подняла голову, широко ухмыльнулась. Черные с розовыми пятнами губы разошлись, открывая желтые клыки.
– Мамочки, – выдохнул Саня, вмиг забывший обо всех своих англицизмах.
Но мне было не до того, чтобы подтрунивать над ним.
– Братцы, а братцы, – тихо сказал я. – БЕЖИМ!
И тогда собака прыгнула. Выглядело это так, словно пружинной игрушке нажали на макушку, а затем отпустили. Тварь присела на своей жуткой лапе, как бы втянув ее в живот, затем резко выпрямилась и махнула через заборчик.
С перепугу мне показалось, что она сиганула сразу метров на пять. Может, так оно и было. Наверняка сказать не могу, потому что к этому моменту я уже мчался из этого адского собачьего приюта, успевая подгонять Виту и Патрика.
Мащенко торопить не требовалось: он несся впереди нас, так что только пыль столбом стояла.
Я обернулся лишь раз. И готов поклясться – эта одноногая тварь зубами отодвигала засовы на клетках, а освобожденные псы приветствовали ее утробным воем.
* * *
– Иноземцев его звали, – проскрипел Юрганов. – Сергей Валерьянович. Если тебе это что-нибудь говорит.
И уставился на меня круглыми своими глазищами.
В кабинете мы были вшестером: я, сам Юрганов, его старый приятель Олег Невзерь, бессменный глава объединенного университета, и еще трое незнакомых мне магов, пожилых, внушительных и с теми едва уловимыми начальственными замашками, которые характерны для чиновников и вахтеров. Невзерь же был мелок, сух и молчалив, а сегодня еще и мрачен. Правое плечо у него торчало выше левого, и он то и дело смахивал с него несуществующую пылинку. А может, что-то другое смахивал, кто его, знахаря, разберет! Салаг, которые неотступно таскались за мной, в святая святых все-таки не пустили, несмотря на все мольбы Витки. Остались они сидеть на диванчике в коридоре, притихшие и заробевшие.
Сначала я хотел смело заявить, что никакого Иноземцева не знаю. И вдруг в голове у меня что-то щелкнуло.
– Иноземцев? Тот самый?
Невзерь одобрительно кивнул.
– Помнит молодежь деятелей прошлого! – провозгласил Юрганов. – Да, Дима, тот самый.
– Но как же… Почему же…
Я растерянно замолчал.
Биолог Сергей Валерьянович Иноземцев работал в Институте медико-зоологических проблем. И занимался он собаками. Сначала – Чайкой и Лисичкой, а после Альбиной и Маркизой, которые вошли в историю как Белка и Стрелка. Это он разработал специальный жидкий корм для своих подопечных. Именно на его плечи легла подготовка собак, и Сергей Валерьянович справился с этим блестяще. После полета Иноземцева перевели в Институт авиационной и космической медицины, перед ним открывались широчайшие перспективы. Однако, не проработав и года, он внезапно бросил все и ушел в школу простым учителем биологии. Следы его терялись где-то в Можайске.
Все это я знал очень хорошо, потому что в свое время прошерстил все о полетах собак в космос. Единственное, о чем я не догадывался…
– Так Иноземцев был маг?
– А ты как думал! – фыркнул Юрганов. – Неужели ты серьезно полагал, что обычной дрессировкой можно добиться от собак таких результатов? Ты представляешь, что им пришлось там выдержать, в этой капсуле?
Я представлял.
– Иноземцев повышал им интеллект, – сказал один из незнакомых мне магов.
– И усиливал мотивационную сферу, – добавил Невзерь. – Кроме Белки и Стрелки, в эксперименте принимали участие еще двадцать восемь сук. К ним магическое вмешательство не применялось. В итоге ни одна из них даже не приблизилась к уровню этих двоих.
– Значит, магия… – пробормотал я. – Вот оно что!
Мне еще хотелось спросить про Гагарина, но, взглянув на строгие лица собравшихся, я быстро передумал.
– Иноземцев был талантливый ученый, – проскрипел Юрганов. – Но что еще важнее, он очень любил собак. Когда Белку и Стрелку после триумфального возвращения принялись таскать по заводам, школам и детским садам в качестве живых экспонатов, он отчаянно протестовал. Его никто не слушал, разумеется. До самих псин после выполнения задания никому не было дела. Иноземцев разочаровался в том, чем занимался, и покинул институт. Тебе известно, что после смерти из собак набили чучела?
Я кивнул.
– Но вряд ли ты знаешь, что Иноземцев пытался уничтожить их, пробравшись в Музей космонавтики. Кричал, что это глумление. Его попытка не удалась – охрана подняла тревогу. Иноземцева скрутили и повезли в участок, но по дороге он сбежал.
Остальное мне коротко поведал Невзерь. Иноземцев не умер от старости в Можайске, а обосновался на севере Москвы, в парке, недалеко от которого прошло его детство. Там он продолжил свои эксперименты.
– Сережа, конечно, окончательно спятил на старости лет. – Юрганов осуждающе покрутил головой. – Ты бы видел, что мы нашли в доме! Но самое главное…
Он сделал выразительную паузу. Все остальные дружно вздохнули.
– Дворняги, – понимающе кивнул я.
– Вот именно, Дима. Вот именно.
Когда я вышел, салаги вскочили мне навстречу. Посмотрел я на их взволнованные мордочки и тяжело вздохнул.
– …все до единой – результат магического вмешательства. Попросту говоря, он их очеловечивал.
– То есть они… умные? – изумленно протянула Вита.
– И недобрые, – кивнул я.
Мы сидели на скамейке в ближайшем парке: юргановские подземелья до того давили на психику, что я постыдно сбежал наверх, к свету и людям.
– Почему недобрые? – непонимающе сощурился Патрик. Он снял очки и почесывал дужкой за ухом.
– Потому что интеллект у этих собак идет рука об руку с агрессией. Попросту говоря, чем умнее, тем злее.
Патрик воззрился на меня прямо-таки негодующе.
– Но ведь это… это неправильно! – от возмущения он едва подбирал слова. – Ведь нет же такой зависимости у обычных животных!
– У обычных нет. А у этих есть.
– Может, Иноземцев напортачил? – предположил Саня. – Он же сдвинулся!
– Или взрывное развитие интеллекта всегда сопровождается усилением определенных качеств, включая агрессию, – быстро парировал Патрик. – Просто раньше об этом не знали, поскольку подобных магических опытов никто не ставил.
– Хвала Одину! – огрызнулся Саня с несвойственной для него резкостью. – Крейзанутый был ваш покойный Иноземцев! На всю голову!
Мы замолчали. Я не испытывал уверенности, что Иноземцев был сумасшедшим, и в любом случае мне не хотелось ни думать, ни говорить плохо об этом человеке.
– А я знаю, почему они все свирепые, – внезапно сказала Витка. Голос у нее был странный. – Ты сказал, Дима, Иноземцев их очеловечивал?
– Ну да.
