– В том-то и дело, что все оно понимает! – Саня с силой стукнул себя в грудь. – Не надо наворачивать вокруг обычных злобных дворняг эту вашу мишуру ложного гуманизма. Ах, песики! Ах, мы их создали! Ах, мы должны им помочь! Правда, не понимаем как, но все равно должны!
– Допустим, усыпить мы их всегда успеем, – рассудительно сказал Урусов. – Сань, неужели тебе самому не интересно, что эти псы собой представляют?
Мащенко не успел ответить – у меня зазвонил телефон.
– Мозговой штурм отменяется, – в трубку сухо сказал Юрганов. – Решение по иноземцевскому эксперименту принято.
– Уже? – ахнул я. – Какое?
Вместо ответа Иван Семенович сказал одну фразу и отключился. Я послушал короткие гудки и, не сдержавшись, выругался.
– Что? – забеспокоилась Вита. – Что там такое?
Мне ничего не оставалось, как повторить последние слова шефа:
– Собаки напали на охрану участка.
Когда мы примчались в Покровское-Стрешнево, людей в парке не было вообще. Всех до единого убрали от греха подальше. Дворняги, каким-то образом выбравшиеся из клеток, ходили вдоль забора (иллюзия руин растаяла окончательно) и рычали, как тигры. Одноногая собаченция невозмутимо сидела в углу на попе, согнув ногу в коленке (выглядело это так дико, что я содрогнулся), и глодала кость.
– Что здесь случилось?
Выяснилось, что собак хотели покормить. Однако первый пес не подавал в клетке признаков жизни, и охранник вошел к нему.
– Я думал, он дохлый! – оправдывался парень с перевязанной рукой. – Он кверху пузом валялся!
«Дохлый кобель» очень быстро стал живым, и не просто стал, а повалил бедолагу и нежно прижал челюсти к его горлу. Дальнейшая часть истории поначалу показалась мне полным бредом.
– Он заставил нас открыть остальные вольеры, – уныло пробасил второй охранник. – Головой мотал вправо, пока я не сообразил, чего ему надо.
– Хочешь сказать, пес тебя шантажировал? – спросил я, осмыслив его слова.
Страдалец кивнул и понурился.
– Ну я и открыл. А чего делать-то, когда он Василию вот-вот башку откусит!
– И пускай бы откусывал! – раздался сзади дребезжащий голос. При виде самого Юрганова охранник побледнел. – Идиоты! Устроили тут… заповедник!
– А потом, когда ты открыл все клетки?
– Она… То есть он… Он выпустил Василия. И мы побежали.
– А корм бросили там, – хмыкнул Юрганов.
Действительно, с нашего места было видно, что осталось от мешка с сухим кормом.
– Резюмирую: собаки проявили агрессию, – сказал сухопарый маг, стоявший за спиной Юрганова. – Перехитрили людей. Добились частичной свободы. На контакт не идут, верно?
Добытый в кратчайшие сроки зоопсихолог издалека помахал ладошкой. По-моему, он больше боялся подходить к Юрганову, чем к собакам.
От дружного лая закладывало уши. Маг поморщился.
– По-моему, все очевидно, Иван Семенович, – доверительно сказал он.
– А по-моему, очевидно, что ничего не очевидно, – дерзко возразили сзади.
Вита!
– Кто п-позволил… – вкрадчиво начал Юрганов.
Я живо выступил вперед и загородил собой девчонку. Неповоротливый обычно Патрик ухитрился сделать то же самое еще до меня. А вот Саня Мащенко плавным, каким-то неуловимым скользящим движением фигуриста оказался в десяти шагах от нас. У меня даже осталось ощущение, будто он стоял там изначально, хотя я отчетливо помнил, что к усадьбе Стрешневых мы приблизились вместе.
– Иван Семеныч, это моя команда! – проблеял я. – Они тут были, когда мы нашли Иноземцева. Мне показалось, что лучше пока держать их при себе, – я доверительно понизил голос. – Во избежание утечки информации.
Юрганов на несколько секунд устало прикрыл коричневые землистые веки. Затем, не открывая глаз, вскинул левую руку и сделал пальцами такой жест, будто виртуозно оборвал крылышки пойманному комару.
Я сглотнул. Мне, чтобы сотворить похожую магию, потребовалось бы часов восемь, не меньше. А вот так, одним движением, накрыть нас всех троих одним колпаком…
– Спасибо, что напомнил, – кивнул Юрганов и отвернулся, казалось, полностью утратив к нам интерес.
За моим левым плечом покашляли.
– Заклятие неразглашения, – с уважением сказал Патрик. – Красиво сделано! Я даже ничего не почувствовал.
– Почувствуешь, если вздумаешь с кем-нибудь побеседовать о том, что видел, – вздохнул я. – Вита, с этой секунды мы не имеем права никому…
Вита глянула на меня так, что я непроизвольно потер челюсть.
– Так нельзя! – звонко сказала она вслед Юрганову. – Они не виноваты!
– Налицо немотивированная агрессия, – скучным голосом сообщил маг.
Патрик обежал их по кругу и встал перед Юргановым. Витку, рвавшуюся за ним, я деликатно придержал за локоть.
– Налицо попытка освобождения, в ходе которой ни одно животное… извините, ни один охранник не пострадал! – торопливо сказал Урусов и зачем-то шаркнул ножкой. – Да, собаки выбрались из клеток! Но они не причинили никому вреда!
– А это что такое, по-вашему? – Юрганов кивнул на перевязь охранника.
– Это я упал, когда бежал, и на сучок напоролся, – промямлил тот.
Иван Семеныч так сверкнул глазами, что бедолага тут же исчез.
– Не усыпляйте их! – проникновенно сказал Патрик. – Дайте нам хотя бы немного времени!
– Нам?
– Ему! – Урусов быстро сориентировался и кивнул на зоопсихолога. – Нужно хотя бы попробовать понять их! Куда вы торопитесь, Иван Семенович?
По тонким губам Юрганова пробежала усмешка. Казалось, даже лысина насмешливо сморщилась.
– Я вам скажу, молодой человек, куда я тороплюсь. Некоторые решения нужно принимать и исполнять незамедлительно. Иначе потом они становятся неисполнимы вовсе. Сейчас эта стая, – он кивнул на бесившихся дворняг, – лишь одна из небольших проблем. Последствия магии чокнувшегося старика. Но если я дам вам время, пусть даже два дня, небольшая болячка превратится в серьезную головную боль. Подключатся гуманисты, ученые, защитники животных, магическое сообщество примется раздирать меня на части, какой-нибудь кретин непременно захочет себе такую собачку, а главное – идея пойдет в народ! Вам понятно, чем это грозит?
– То же самое может произойти, если вы распорядитесь уничтожить их! – не сдавался Патрик. – Только в этом случае ничего уже нельзя будет исправить!
Юрганов окинул его взглядом, полным глубочайшей жалости.
– Юноша, я не имею привычки ничего исправлять. Разве что за другими.
Он развернулся, и сухопарый маг за его спиной дисциплинированно сделал поворот (как воспитанная немецкая овчарка, подумал я).
