Я озадаченно взглянул на Урусова. Это он о чем?
– Вот где подвох! – воодушевленно продолжал Патрик, срывая третью травинку. Я подумал, что если так пойдет дальше, он тут всю растительность общиплет. – Мы пытаемся за несколько часов сообразить, что делать с собаками! Но эта задача не имеет решения! Очевидно же, что двое студентов, пусть даже в компании опытного и умного преподавателя, не способны выдать нормальный результат за такое короткое время.
При словах «опытный преподаватель» я слегка распрямил спину и выпятил подбородок. Но к чему ведет Патрик, мне было по-прежнему не ясно.
– Это задача не про собак. Это задача про нас, – в третий раз повторил Урусов. – Значит, нужно придумать, что нам делать с нами!
– Конкретно тебе нужно поспать! – не выдержал я.
Он, кажется, даже не услышал меня.
– Время, время, время…
От его возбужденного бормотания мне стало не по себе.
– Нам нужно больше времени! Юрганов сам указал направление действия. Разгневанная общественность, комиссия, протесты…
Я не выдержал.
– Да Юрганов надеялся, что мы спровоцируем этих псин и охранники их пристрелят!
Патрик повернулся ко мне.
– Ну, разумеется, – несколько удивленно сказал он. – Это очевидно.
Я слегка опешил. Ага. Вот оно как. Очевидно, значит.
Рука моя сама собой потянулась за травинкой.
– Но кроме того, Иван Семеныч, сам того не желая, дал нам хорошую подсказку. Осталось только сообразить, как воспользоваться…
Патрик замолчал и уставился куда-то вбок, странно вывернув шею. Сначала я даже решил, что он собрался подражать Юрганову. Потом проследил за его взглядом и приподнялся. Что он там узрел?
Куст боярышника сонно покачивал ветками под волнами ночного ветерка. Только и всего.
– Патрик! Па-а-атрик!
Я потряс его за плечо. Урусов дернул головой и словно проснулся.
– Дима, я, кажется, придумал. Но мне потребуется твоя помощь, – очень медленно проговорил он. – Без тебя не справлюсь.
Тут, конечно, во мне проснулась интуиция и завопила во весь голос, чтобы я сейчас же отправил их с Виткой по домам. А вместе с моей интуицией за оградой проснулись собаки, потянулись цепочкой к нам с Патриком и сели полукругом, словно стая перед своим вожаком. При виде этой картины зоопсихолог, который, кажется, уже собирался делать Витке предложение руки и сердца, застыл с выпученными глазами.
Собаки смотрели на меня. В тусклом свете фонаря глаза у них светились золотистым.
«Твою ж мать! – обреченно сказала интуиция. – Опять ты меня не послушаешь».
Патрик вернулся через два часа. К этому моменту я успел обвешаться всеми оберегающими заклинаниями, какие смог вспомнить, и то же самое проделал с Виткой. Уходить она наотрез отказалась, и я успокоил свою совесть тем, что хотя бы сбагрил зоопсихолога, наложив на него простенький императив.
С охраной пришлось сложнее. Кто-то из старших магов закрыл их легкой «броней». Легкой-то легкой, но пробить ее своим слабым колдовством я был не в силах. Все, что мы смогли сделать с Витой вместе, – убедить этих остолопов сложить оружие в стороне. Все равно, случись что, оно бы им не помогло.
Они появились в три часа ночи. Я смотрел, как эти двое пересекают поляну: светловолосый невзрачный юноша в костюме и коренастый мужчина лет сорока в футболке и джинсах, прижимающий к носу платок. Фонарь вспыхнул и потух, и сразу высветились звезды: очень много звезд. Редко увидишь столько над Москвой.
Из парка на меня дохнуло ароматом росистой травы и сырой земли, в которой медленно ворочаются корни деревьев. В зарослях мелькнула чья-то тень, и обострившимся слухом я уловил шуршание летучих мышей под крышей дома умершего мага.
«Вот тебе и оберегающие заклятия, – успел подумать я. – Идиот ты, Дмитрий Савельев!»
И тут они оказались рядом.
– С вашего позволения, я хотел бы уложиться в самый короткий срок, – без интонаций сказал старший и провел ладонью по футболке, стряхивая комара. – Мне не слишком приятно здесь находиться.
Я взглянул на охранников. Оба спали, кулями повалившись на мокрую траву.
– Не препятствую, – осипшим голосом проговорил я.
– Благодарю вас. Патрик, встаньте, пожалуйста, чуть левее.
Я благоговейно взирал, как древний вампир начинает плести кружево заклинания. Собаки отползли к своим клеткам и, кажется, были близки к тому, чтобы самостоятельно запереться изнутри.
Вампир ткал сложное, редкое заклятие. Я улавливал обрывки знакомых магических терминов, видел, как меняется реальность под воздействием его рук. Тонкие длинные пальцы дергали невидимые струны, и в глубине земли рождалась музыка.
Поразительно, что такая сложная и прекрасная магия досталась именно вампирам. И что самое обидное – она неразрывно связана с кровью. Никому из нас, ни магам, ни чародеям, не доступно то, что делал этот древний старик, смотревшийся крепким мужчиной.
Урусов стоял в стороне, как будто происходящее его не касалось, и выглядел непробиваемо спокойным. Вампиры – они как Ланнистеры: всегда платят свои долги. Патрик спас вампирского пацана, и теперь его отец платил добром за добро.
Через час все было кончено. Вампир устало оглядел изменившуюся площадку перед избушкой Иноземцева, слегка поклонился Вите, удостоил меня пренебрежительным кивком – и в три шага исчез из зоны видимости. Вместе с ним растворился и его спутник, за все время не проронивший ни слова. Еще несколько минут я ощущал острый сладкий аромат чубушника, цветущего на берегу озера в двух километрах отсюда, а затем на меня упала обычная бесчувственность, свойственная нам, живым людям. Воняло псиной, да еще откуда-то несло одеколоном – должно быть, от ворочавшихся на земле охранников.
Где-то в глубине души я ждал появления Юрганова – и не ошибся. Но как ни отлично было развито у него чутье, он все же опоздал.
В шесть утра, минута в минуту – хоть будильник по нему сверяй – прошелестели шины, и из черного автомобиля, невесть как оказавшегося посреди парка, выбрался маленький злой Иван Семенович. Покрутил круглой ушастой башкой влево-вправо, оценил уровень магического вмешательства, посмотрел на наши с Виткой виноватые рожи и угрожающе тихо спросил:
– Что? Вы? Сотворили?
Получилось целых три вопроса. Юрганов подумал и присовокупил:
– Идиоты!
Я покосился на загон с собаками. Иван Семеныч проследил за моим взглядом – и изумленно приоткрыл рот.
Дворняги поменяли окрас. Это было бы заметно даже очень ненаблюдательному человеку, а уж Юрганов к таковым не относился. Ну и еще кое-что произошло по мелочи: дом осел на другую сторону, стекло в окне позеленело, а в крыше образовалась здоровенная пробоина, словно ее обстреляли из пушки.
