От архивариуса толку было немного. Подслеповатый сутулый гном давно годился лишь на то, чтобы доливать свежую воду в бочки, расставленные вдоль полок на случай пожара.
Пришлось искать самому. Хольми зарывался все глубже и глубже в старинные свитки, он уходил в прошлое, как крот уходит в землю, и когда вынырнул на белый свет, в глазах его было ошеломление.
– Хоп! Хей! Лала! Лей! – слова сурового гномьего гимна разносятся под сводами пещеры. – Где вопрос и где ответ! Хоп-хей-лала-лей! Что ни говори!
Кузнечные молоты тяжело грохают об наковальни: хоп! хей! лала! лей!
– То ли верить, то ли нет!
Рудокопы ударяют кирками о мерзлую землю. Песня мрачна, как сама жизнь в подземельях, где тебя согревает лишь драконий огонь и вера в лучшее.
– Но бог тебя хранит!
– Дин-дон! – врезался в песню звон колола. – Дин-дон!
Работяги оборвали песню и переглянулись. Кто созывает народ на главную площадь?
Хольми Бракс, широко расставив ноги, стоял на подмостках. В одной руке он держал веревку колокола, в другой свиток, украденный из архива. Вид у него был решительный. Гном понимал: не только его судьба, но и участь целого племени может измениться после сегодняшнего выступления.
– Собратья! – выкрикнул Хольми звонким от волнения голосом. – Выслушайте меня!
Недовольный гул постепенно затих.
– Все вы знаете, что гномы – пьющий народ! Мы встречаем день чаркой и провожаем кружкой.
– А некоторые и бочкой! – вставил старый Грум, пробравшийся в первый ряд.
– Но так было не всегда! – Хольми потряс свитком. – Каких-то восемь сотен лет назад мы, гномы, были иными! Мы не употребляли спиртного! Мы смотрели на мир трезвыми глазами!
В толпе поднялся возмущенный ропот.
– Это истинная правда! – Хольми повысил голос, перекрикивая несогласных. – Вот здесь, в этой летописи есть упоминание о проклятии, обрушившемся на наш род! Что послужило его причиной, мне не известно. Но с тех самых пор мы пьем, пьем беспробудно! То есть вы пьете. И считаете это нормой жизни.
– Не проклятие, а благословение! – выкрикнул трактирщик, скрестив руки на груди. Его поддержал одобрительный хор голосов.
Хольми вспыхнул.
– Благословение? Посмотрите на себя! Наши дети рождаются низкорослыми! Гномы мельчают с каждым поколением! Доктор, расскажите им про пьяное зачатие!
Но лекарь, который сам же и проговорился Хольми, прикусил язык.
– Тогда я сам расскажу! – пообещал распалившийся гном. – Наше племя неуклонно вырождается! Почему, вы думаете, наши женщины носят бороды? Откуда у наших девушек щетина на щеках? Разве так должны мы выглядеть? Да, средний гном не самого высокого роста, но когда-то мы доставали людям до плеча! А что теперь?
В толпе начали переглядываться.
– А наши перекошенные туловища! Наши испитые лица с этими огромными красными носами, с заплывшими глазками! А ведь нас считали красивым народом!
Кто-то в толпе задумчиво потрогал свой нос.
– Мы пьем до работы, на работе и после работы! – ковал железо Хольми, пока горячо. – Вообразите, каких высот мы бы достигли, если бы нам не мешал одурманенный выпивкой разум! Сколь многого способны добиться гномы, если даже спьяну они творят такое волшебство! – Он обвел рукой своды огромной пещеры. – Отказавшись от выпивки, мы освободили бы время для полезного, доброго, вечного! Наши силы, слившись в единый поток, устремились бы на покорение самых недосягаемых глубин! Самых сказочных вершин! Весь мир распахнулся бы для нашего племени!
Хольми на мгновение замолчал, сам ослепленный открывшейся ему перспективой.
– Так давайте же поклянемся, братья, что отныне ни один из нас не примет и капли…
Скептическое покашливание заставило его осечься.
– Эхе-хех! – сказал старый Грум. Голос его, не такой звучный, как у Хольми, на удивление легко разнесся по всей площади. – Молодой ты, паря. Ничего ты не понимаешь в этой жизни.
– Чего это я не понимаю? – запальчиво поинтересовался оратор.
– Скажи ему, Грум! – выкрикнули сзади.
– Да!
– Объясни балбесу!
Не успел Хольми опомниться, как старика мягко вытолкнули вперед. Грум огладил бороду и взглянул на юношу проницательно и грустно.
– Ты, значит, хочешь, чтобы мы все стали такими, как ты. Непьющими.
– Хочу! – как с обрыва ухнул в ледяную воду молодой гном. – И это правильно! Так и должно быть!
– А о нас ты подумал? – огорошил его Грум.
Хольми недоумевающе взглянул на старика. То есть как? Он же все так хорошо объяснил…
– Наш народ испокон веков ютится в горах и скалах, – размеренно проговорил Грум. – Эльфам достались дивные леса. Люди присвоили себе просторные равнины. И только мы забрались в сырую мерзлую землю. Жизнь наша, по правде говоря, самая что ни на есть поганая.
Хольми хотел перебить старика, но ему не позволили. «Тихо! Тихо! Пусть говорит!» – раздалось вокруг.
– Поганая! – веско повторил Грум. – Вокруг холодно. Уродливо! Мокро. Темно. Кроты, червяки да медведки – вот наши домашние питомцы. Мхи да лишайники – вот наши сады. Воздух вокруг нас спертый, а кое-где и ядовитый. Что такое теплые реки, мы знаем лишь по сказкам эльфов. Детишки наши растут в грязи и играют дохлыми землеройками. И как же целому народу мириться с эдакой паршивой действительностью?
Он сделал паузу, будто обдумывал ответ. И вдруг лицо его просветлело.
– Да пить же! – радостно выкрикнул старик, словно эта мысль только что пришла ему в голову.
– ДА!
Оглушительный торжествующий рев толпы едва не снес Хольми с подмостков.
– Выпьем – и жизнь станет сносной! Хряпнем – и расцветится она сиянием самоцветным! Опрокинем чарочку – и радость войдет в наши сердца!
– Правильно, Грум!
– Верно!
– Так и есть!
– Ты призываешь нас взглянуть на эти своды! – Грум следом за Хольми обвел рукой потолок. – И я соглашусь: взгляни! Взгляни и задумайся: могли бы мы построить такое чудо, не будь архитектор со зверского бодуна, а строители бухие? Кто на трезвую голову мог бы решиться отгрохать эдакое сооружение? А главное – зачем? Здесь же потолки в две тысячи раз выше каждого из нас! Мы же не в силах полноценно обогреть такое пространство! Зато красота! Вдохновение! Размах!
Словно соглашаясь с Грумом, на потолке замерцала россыпь драгоценных камней.
– А наша воинственность! Разве мы победили бы врагов, не приняв заранее по стакану корнедури? Вот откуда слухи о нашей свирепости! Вот чему обязаны мы спокойной жизнью!
Хольми пытался что-то возразить, но его никто не слушал.
