– Вам лучше отойти, – со своей обычной вежливостью попросил капитан, лишь слегка удивившись его появлению. – Мне не хотелось бы…
– Кончай его! – заорал Джексон и вскинул автомат.
– Я знаю, почему они нападали! – быстро произнес Сандор. – И Орешкин знает. Мы поняли!
Они недоверчиво смотрели на него.
– Они нападали, потому что они безжалостные убийцы, – внятно, как ребенку, растолковал техник. И очень обыденно добавил: – Джексон, убери ты его…
– Какая разница, из-за чего нападали! – вмешался мрачный Малипу. – Они виноваты!
– Нет! – Сандор по-прежнему стоял с широко расставленными руками и ощущал себя полным идиотом.
– Нет? А кто? Кто?!
Разъяренный негр шагнул ему навстречу.
– Это мы виноваты, – сказал Сандор. – Тем, что ходили по их планете.
Джексон вскинул автомат, и он торопливо добавил:
– В буквальном смысле! Мы их отравляли.
Первые лучи солнца скользнули по макушкам сбившихся вместе чани. Джексон прищурился.
– Что ты несешь?
– Газ, – сказал Сандор. Ему хотелось прижать ладонь к ноющему сердцу, но он боялся, что едва опустит руки, команда начнет стрелять. – Природный газ под тонким слоем почвы. Который выходит наружу каждый раз, когда мы идем по тропе.
Капитан нахмурился:
– И что?
– Когда он накапливается в атмосфере, это вызывает цветение мха. Он на самом деле вовсе не мох, но неважно… – Сандор сбился и закашлялся. Он долго кашлял, не опуская рук, и выглядело это наверняка комично, но никто из стоявших напротив не улыбнулся. Наконец он перевел дух и облизнул потрескавшиеся губы. – Пыльца этих цветков оказывает на чани наркотическое действие. Они впадают в агрессию. И видят всякое… – он подобрал единственное близкое ему сравнение… – как человек в белой горячке. Потому что у них только один миф.
– При чем здесь миф?! – не выдержал техник.
– Они с рождения до смерти слышат о красных червях, убивавших их детенышей. Это основа их жизни. Они себя ощущают чани с того момента, как победили их.
Повисло долгое молчание. Нарушил его Поль Ренье.
– Вы хотите сказать, они принимают нас за красных червей? – недоверчиво спросил он.
– Да. Потому что у их воображения нет другой пищи. Они как опьяневшие дети, которым годами рассказывали одну и ту же сказку. Если вы всю жизнь читали лишь про войну, то, выпив, будете искать автомат. Только вместо похмелья у них амнезия. Они ничего не помнят, когда просыпаются.
– Откуда ты знаешь? – рявкнул Джексон. – Откуда он знает, кэп?
Капитан озадаченно молчал.
– Поэтому крупные животные не приходят сюда, – сказал Сандор. – Под их весом газ тоже выходил наружу. Чани впадали в бешенство и уничтожали все живое на болотах. Вспомните, здесь ведь никто не живет, кроме насекомых. В период опьянения чани считают себя кем-то… кем-то вроде белого человека. А что делает белый человек? Истребляет местную фауну, которая опасна для него. Они наше зеркало, капитан. Кривое, но зеркало.
Он наконец опустил руки. Будь что будет, но больше он так стоять не в силах.
Сандор ожидал выстрела, но его не прозвучало. Джексон топтался на месте, на лицах капитана и Ренье отражалась напряженная работа мысли.
– А ведь совпадает, – вдруг проговорил из-за спин второй техник. – Чем больше народу здесь топчется, тем больше газа выходит наружу, так?
Сандор кивнул и на миг закрыл глаза. Господи, они поняли. Кажется, они поняли.
– Первая группа – пять человек… – медленно сказал капитан. – Вторая – двадцать…
– Поэтому они были убиты так быстро.
– Военные почти не выходили со станции, – напомнил Малипу. – Только в самом конце…
– А мы?
Все переглянулись. В глазах отразилось понимание.
– Мох еще не цветет, – через силу выговорил Сандор. – Если только вы не натоптали столько, что…
Он не успел закончить: капитан развернулся и очень быстро двинулся обратно, расталкивая остальных. За ним бросились Ренье и Малипу. Дольше всех задержался Джексон. Некоторое время он стоял, бессмысленно глядя на Сандора.
– Значит, если бы люди сидели на станции, то они, – Джексон кивнул на чани, – никого бы не тронули?
Сандор кивнул. Сердце словно стиснули в кулаке.
Джексон еще обдумал что-то, попятился – и скрылся в кустах.
Тогда Сандор сел. Точнее, упал. Точнее, думал, что упадет: силы его закончились в тот самый момент, когда он увидел тощую спину Джексона. Но его подхватили со всех сторон и мягко помогли опуститься на землю.
Чани. Чани смотрели на него. Щеки их розовели, подбородки пылали красным. Они не боялись, не злились. Они не были убийцами, эти существа, они не были безжалостными зверями, за исключением тех случаев, когда к ним приближался человек и оставался на их земле, объявляя, что у него здесь есть дело и он отсюда не уйдет, потому что он хозяин мира.
«Они опасны только тогда, когда мы рядом».
– Люди… не вернутся, – задыхаясь, выговорил Сандор. Попытался повторить то же самое на языке чани, но сбился, махнул рукой и замолчал.
Они обступили его, затем прикоснулись к нему – один, другой, третий… Он видел смутно их лица, но теперь все они казались ему совершенно не похожими одно на другое. Ему в рот вложили лист, и он послушно прожевал его, думая, что вот теперь-то и наступит конец.
Но конец не наступил. Во рту образовалась влажная мягкость, и сердце, казалось, слегка отпустило.
– Чани, – смог сказать он самым ласковым голосом, на какой был способен. – Чани, чани…
Они начали расходиться. «Как воспитанные люди, дадут мне сдохнуть в благородном одиночестве», – подумал он и тихонько засмеялся.
Через несколько минут возле него никого не осталось.
Над болотом поднималось розовое солнце. Племя жило собственной жизнью. Сандор опирался спиной о груду веток и чувствовал, как лучи падают на лицо.
«Можно соорудить навесные мостки. Можно привлечь биологов, пусть они придумают, как сделать так, чтобы этот проклятый мох не зацветал. Но проще всего оставить их в покое. И всегда помнить, как легко из всемогущего белого человека превратиться в красного червя».
К Сандору приблизился пушистый голубой шарик. Возле человека шарик выпустил лапки, выставил голову и превратился в маленького чани.
– А, это ты! – слабо улыбнулся врач. – Иди сюда, маленький.
Детеныш безбоязненно приковылял к нему, и Сандор наконец сделал то, о чем мечтал: взял его на руки.
