Как ни был перепуган боярин, он углядел, в чем его спасение. Кота явно раздирали противоречивые чувства. Сам он сказок рассказывать не желал. Однако не мог вытерпеть, когда их перевирал кто-то другой.
– Не знаю я правды, батюшка, – виновато признался Морозов. – Неужели не может?
Негодующее фырканье было ему ответом. Кот подтащил одной лапой цепь поближе, чтобы не стесняла движений, и принялся размеренно ходить вдоль нее.
Краем глаза Морозов заметил в дверях удивленного царя, а за его спиной – Несмеяну.
– Дело было так, – с видимым отвращением процедил Кот. – Жили-были старик со старухой. В землянке. Тридцать лет и три года. Вот только невод старик с берега не забрасывал! У берега одни морские огурцы. Толку-то от них! Нет, он сел в лодку и поплыл, а удочка у него наготове лежала.
Кот хмуро зыркнул на столпившихся в углу бояр.
– Плыл он, плыл неведомо куда, и вдруг клюнуло! Вытаскивает старик удочку, а на крючке золотая рыбка болтается – малек, меньше пальца. Ни на жареху ее, ни на засолку. «Ладно, – думает старик, – пущу тебя на уху». А рыбка ему молвит человеческим голосом: отпусти, мол, меня, старче, а я тогда исполню твое желание.
– Вот! – не выдержал Морозов. – Я же говорил!
– А теперь помолчи! – огрызнулся Кот. – Старик ей сразу: хочу быть богатым, здоровым и красивым! А рыбка посмеивается. Я, говорит, рыбешка мелкая, и желания исполняю небольшие. А чтобы тебе стать здоровым, богатым и красивым, рыба-кит нужна, не меньше.
Все присутствующие отчего-то дружно вздохнули.
– «Раз такое дело, – отвечает ей старик, – хочу новое корыто! Корыто-то можешь справить, мелюзга?» – «Корыто могу!» – обрадовалась рыбка. Плавниками дернула, хвостом махнула, губами шлеп-шлеп. «Готово!» Отпустил ее старик и домой возвратился. Глядь – и точно: новое корыто!
Кот пружинисто перешагнул через цепь и некоторое время ходил туда-сюда в задумчивом молчании.
– А старуха давай требовать большего! – не выдержав, подсказал царь.
– Не такая уж и старуха, – возразил Кот. – Пятьдесят два года. Могла бы цвести и предаваться легкомысленным женским удовольствиям. А вместо этого руки портила стиркой!
Он сморщил нос.
– Конечно, ей хотелось радостей жизни. Вот старик и отправился рыбачить, только заплыл еще дальше. И что бы вы думали? Поймал!
Кот удивленно качнул головой.
– На этот раз клюнула золотая рыбка побольше. С ладонь! И попросил у нее старик не новое корыто, а целый дом. Подплывает к берегу, а на пригорке терем стоит, в окошко старуха довольная смотрит, прихорашивается. Тут-то старик и смекнул, в чем дело. Одна рыбка – одно желание. Чем крупнее рыбешка, тем больше у нее сил. А возле местных берегов, получается, целые косяки их бродят. Как представил рыбак, сколько всего можно получить, если выловить золотую рыбину величиной с сома, у него волосы зашевелились. А старуха подзуживает: иди, мол, лови, не ленись!
Кот сел и по-собачьи почесал лапой за ухом.
– Все зло от баб, – понимающе вздохнул кто-то и тут же ойкнул, покосившись на Несмеяну.
Но увлекшаяся сказкой царская дочь пропустила дерзость мимо ушей.
– А дальше, дальше-то что было?
Кот тяжело вздохнул.
– Это только сказка быстро сказывается, да и то не всякая. Скажем, один английский сказочник затеял такую сагу, что целых двести лет хоббитам икается…
Кот мигнул и замолчал, словно утратив начисто нить разговора.
– А третья золотая рыбка… – осторожно подсказал Морозов, когда тишина затянулась.
– А третья золотая рыба клюнула у старика через два месяца, когда он уже и надежду потерял, – проснулся Кот. – Здоровенная – с локоть, и толстая что твоя амбарная мышь!
Он непроизвольно облизнулся.
– Старик до того боялся не удержать ее в руках, что выпалил первое желание, которое в голову пришло. Уж как его дома старуха потом чехвостила! Какая, кричит, из меня столбовая дворянка! Ты посмотри на мое рязанское рыло! Но деваться некуда. Захотел мечту – будь добр соответствовать.
Кот отчего-то пригорюнился и некоторое время молчал. На этот раз Морозов не решился подгонять его.
– А вот когда год спустя очередная золотая рыбина сделала старуху царицей, тут уж баба во вкус вошла. А старик еще больше! Только ему не почет и уважение требовались, а власть совсем другого рода. «Вот каков я! Своею волею цариц возвожу на трон! А захочу – скину! И никто мне не указ». Оттого и жить он ушел на конюшню, чтобы через принижение острее чувствовать силу свою и могущество.
Кот снова отправился в путь вдоль цепи. В блеске черной шерсти Морозову вдруг пригрезились морские волны, по которым перекатывается легкое суденышко.
– Старуха правила, а старик тем временем вынашивал новую мечту. Самую огромную золотую рыбу возжелал он поймать. Рыбину! Рыбищу! Чтобы стать владыкой подводного мира. С надводным-то любой дурак справится, а вот с подводным сложнее. И еще старика начал одолевать страх, что кто-нибудь опередит его и первым вытащит царь-рыбу.
Морозов шире раскрыл глаза, чтобы ничего не пропустить. Море сияет тускло, глотает солнце и катает в глубине, как горошину. Обвис тряпкой белый парус. Ладони рыбака ободраны, из горла вырывается хрип, плечи сожжены солнцем, и кожа вздувается на них пузырями, словно яичница на сковороде. Но измочаленными своими ладонями он все выбирает и выбирает лесу.
– Долго они боролись, – донеслось издалека до боярина, – рыбак и его рыба. Самая большая золотая рыба в мире! Он и не думал, что такие бывают. Но старик победил.
В глазах мутно от сверкания тысяч чешуек. Бока рыбищи вздымаются, жабры судорожно распахиваются. Со скользкого рыбьего носа шумно стекает вода.
– Но этого старику оказалось мало! Не отпустил он царь-рыбу, как собирался, а двинулся с нею к берегу. Тщеславие победителя острее даже ярости побежденного. Решил старик показать всему миру, кого он поработил. Пусть знают, кто отныне служит ему! «Да будет моя старуха владычицей морскою!» – изречет он на глазах у народа, и царь-рыба покорно махнет хвостом. Склонятся перед ним и люди, и звери и признают, что он величайший рыбак на все времена, ибо никому не удавалось еще поймать такую добычу.
Над скорлупой лодки солнечной печатью проштампован небесный лист. Слабеет человек, закрывает глаза. Он стар, и он устал. Обессиленная рыба качается на волнах, глаза ее стекленеют, а тем временем мнущийся от ветра морской шелк взрезают серебряные острия плавников. Старик не видит их. Он крепко спит, сжимая окровавленной рукой провисшую леску.
– Когда прибой вынес лодку к берегу, рыбак очнулся. И увидел, что за ним плывет не золотая сияющая царь-рыба, а один только рыбий скелет. Сдохла его добыча во время пути, а водяные твари, коих без числа в море-океане, объели ее добела.
Кот глянул на Морозова, ошеломленно трущего веки. Где море? Где лодка? И что со стариком?
