Что же касается тогдашнего короля Франции Луи-Филиппа, против которого был направлен мятеж, то он оказался настолько великодушным, что помиловал своего политического противника и отправил его на французском корабле в Америку.
Однако уже в июне 1837 года Луи-Наполеон выехал из Нью-Йорка, и вынудила его это сделать болезнь матери. Гортензия Бонапарт (урожденная де Богарне) умерла 5 октября 1837 года в Тургау (Швейцария). Ей было тогда всего 54 года. После смерти матери Луи-Наполеон поселился в Швейцарии, где он некоторое время в совершенном уединении предавался вполне безобидным литературным занятиям. Потом он переселился в Англию.
А непосредственно во время торжеств, связанных с перезахоронением праха Наполеона I в парижском Доме инвалидов, Луи-Наполеон предпринял еще одну попытку государственного переворота. Просто он почему-то решил, что наступил благоприятный момент для возвращения Франции прежнего победоносного величия. Он рассчитал все следующим образом: прах Наполеона вернулся во Францию, а раз так — Франция примет наследника славных традиций с распростертыми объятиями.
Вновь задуманное «возвращение с острова Эльба» было предпринято в новых мундирах 42-го пехотного полка, подделанных специально для этого в Бирмингеме. Но на этот раз принц зафрахтовал пароход «Город Эдинбург», тайно вернулся во Францию и попытался взбунтовать гарнизон города Булони.
Итак, 5 августа 1840 года в шесть утра принц с полусотней приверженцев, среди которых находился генерал Монтолон, долгое время живший с Наполеоном I на острове Святой Елены, высадился в Вимерё, что в 4 км от Булони. Сам Луи-Наполеон имел при себе 500 000 франков банкнотами и золотом, а многие из его единомышленников несли на шее жестяные коробочки, наполненные золотыми монетами. Чтобы произвести еще больший эффект, «наследник» захватил с собой живого прирученного орла, который, будучи выпущенным в определенный момент, должен был парить над его головой.
Естественно, весь этот спектакль завершился для Луи-Наполеона плачевно. Настоящие солдаты 42-го полка схватили его и его сообщников, и на этот раз заговорщики были преданы суду палаты пэров. В результате неугомонный принц был приговорен к пожизненному тюремному заключению, и его отправили в крепость Гам, что в Пикардии, на самой границе с Бельгией.
Луи-Наполеона проводили в заключение под насмешки едва ли не всей Европы. Впрочем, во Франции все обстояло несколько иначе: там «гамский пленник» приобрел огромную популярность и даже стал персонажем народного фольклора.
И вот 7 октября 1840 года 32-летний Луи-Наполеон оказался в крепости Гам. Это было пожизненное заключение, гарнизон крепости насчитывал 400 человек, включая 60 постоянно стоявших на своих постах часовых, и надеяться было не на что.
Вместе с Луи-Наполеоном в крепости Гам были заключены генерал Шарль де Монтолон и доктор Анри Конно. Шарль Телен, камердинер принца, добровольно поселился в крепости — просто из привязанности к своему господину.
Помимо 60 человек, составлявших ежедневный караул, распределенный внутри и вне крепости, у двери тюрьмы находилось три охранника, из которых два постоянно были на часах. Впрочем, пребывание Луи-Наполеона в крепости было облегчено всевозможными средствами. Хоть правительство и наделало тогда множество о шибок, никак нельзя было сказать, что оно жестоко обращалось со своими врагами. Во все время своего заключения принц мог свободно принимать многочисленных посетителей (к нему являлись главные начальники республиканских партий и его друзья), плюс он получил позволение общаться со своим верным доктором Конно.
В Гаме Луи-Наполеон обратился к литературным занятиям. Первое сочинение, вышедшее из-под его пера в крепости, называлось «Исторические отрывки». Эта книга имела большой успех и много сочувствия к автору.
Хоть принца и содержали хорошо (ему жилось относительно комфортно, и питание было сносным), но он, разумеется, рвался на свободу. Король предлагал ему полную свободу, если он откажется от всех своих притязаний, но Луи-Наполеон не захотел продать ни за какую свободу то, что считал своим неотъемлемым правом, то есть обладание французским престолом.
Между тем годы проходили, и Луи-Наполеон уже начал терять надежду на освобождение, тем более что в 1844 году Луи-Филипп даровал прощение многим государственным преступникам, но принца это не коснулось. Кстати, в числе попавших под этот милостивый манифест был доктор Конно, но он добровольно остался в крепости, получив право, подобно Телену, выходить за крепостные ворота. Положение же Бонапарта с часу на час становилось все невыносимее. Не видя ничего утешительного для себя в будущем, он предался отчаянию.
Одному из своих друзей он писал:
«Я задыхаюсь. Годы проходят в безвыходном однообразии, и только в себе самом нахожу я силы сопротивляться этой удушливой атмосфере, меня окружающей. Однако же надежда на лучшее будущее меня не оставляет, и я думаю еще вас увидеть, лично отблагодарить за вашу дружбу и засвидетельствовать мою глубокую к вам признательность».
Удивительно, но «гамский пленник» даже получил разрешение завести себе любовницу, и у него от нее появились на свет два мальчика.
Тем не менее заключение угнетало Луи-Наполеона, и он принял решение, характерное для любого уважающего себя заговорщика — бежать. Благоприятный случай представился, несмотря на то, что бдительный надзор за принцем не ослаблялся ни на минуту. В мае 1846 года была назначена переделка лестницы в здании, занимаемом знаменитым узником.
Работа началась, и рабочие ежедневно по нескольку раз входили в крепость и выходили обратно без всяких препятствий со стороны часовых. Накануне дня побега Шарль Телен, камердинер Луи-Наполеона, попросил позволения у коменданта отлучиться на следующий день за крепостные ворота. Ему разрешили, не увидев в этом ничего предосудительного.
Час бегства был назначен на 25 мая, на семь часов утра.
С рассветом заговорщики уже были на ногах, а вся крепость еще была погружена в глубокий сон. Луи-Наполеон переоделся в платье простого рабочего (в блузу и деревянные башмаки), сбрил усы и подвязал длинные черные волосы, так что узнать его стало довольно трудно.
В назначенный для бегства час принц, с трубкой в зубах и с доской, скрывавшей его лицо, на плече, сошел с лестницы и благополучно миновал двери. Внизу он встретился лицом к лицу с охранником, но к счастью успел закрыться доской и таким образом дошел до двора. Проходя мимо караула, он нечаянно уронил свою трубку, но, нисколько не смутившись, наклонился и поднял ее. Во все это время Шарль Телен не упускал ни одного случая, чтобы, по возможности, отвлекать от мнимого рабочего внимание часовых.
Солдаты на посту у ворот казались удивлены его одеждой, в особенности барабанщик, который несколько раз взглянул на принца, однако караульные часовые отперли ворота, и он очутился вне крепости.
Верный Телен немедленно настиг его, сел с ним в заранее приготовленный экипаж и благополучно вскоре достиг Сен-Кентена. Через город Луи-Наполеон пробрался пешком, сняв блузу, а дальше они сели в приготовленный Теленом почтовый экипаж и доехали до Валансьенна, где беглец разместился в вагоне железной дороги, имея с собой бельгийский паспорт, который, впрочем, у него никто нигде и не спросил.
