Кристина затушила сигарету и очистила пепельницу в ведро, стоящее за шкафом. Туда же она бросила и пачку сигарет вместе с зажигалкой.
Меня мучил еще один вопрос. Я сомневался, задать его или нет? Я боялся напортачить, боялся сказать что-то такое, что спугнет Кристину. Хоть я и был на 99 процентов уверен, что она здесь ни при чем, но ведь один-то процент оставался…
Не удержался и спросил:
— А послание было?
— Да.
— И какое же?
— «С первого раза вы не поняли».
* * *
Рождественский очнулся за несколько минут до нашего прихода. Он был напуган. Из его рта торчала трубка, через которую в легкие поступал кислород. Сергею Юрьевичу было больно, неприятно, он не понимал, что происходит. Как только мы с Кристиной вошли в его полиэтиленовый бокс, он схватил меня за руку и начал что-то мычать. Кристина осторожно вынула трубку у него из горла и дала немного воды.
— Вы помните, что с вами произошло? — спросил я.
— Помню, конечно, — ответил Рождественский сухим, надтреснутым голосом. — В меня стреляли, а потом ты пытался меня задавить.
— Ну почти так, — ответил я. — Я хотел как-то сбить того человека, который утаскивал вас в ворота, но отказался от этой идеи, потому что мог задавить вас. Он тащил вас… Это выглядело весьма пугающе, знаете, как в фильмах ужасов, когда людоеды тащат добычу к себе в логово… К тому же по машине стреляли, я не мог выйти.
— Где я? Где мы?
— Мы в бункере, который находится под поселением или где-то под землей неподалеку, — туманно объяснил я. — Это Кристина Слайэрс, она хирург, и она вас прооперировала. Кроме того, Кристина глава этой общины.
Рождественский посмотрел на нее с подозрением. Ну да, конечно, пройдя через эшелоны хирургов, Сергей Юрьевич, видимо, никогда не встречался со столь молодыми и красивыми врачами-девушками, ведь в пластической хирургии работают одна ветошь старее другой (во всяком случае, если судить по телепередачам). У таких хронических пациентов, как Сергей Юрьевич, молодые врачи вызывают недоверие и недоумение.
Кристина провела осмотр и сказала, что для такой операции Сергей Юрьевич справился очень неплохо.
— Я бы не хотела рисковать и заниматься вашим перемещением, — сказала Кристина. — Шов выглядит хорошо, температуры нет, но показатели слабые. Скорее всего, вы сильно хотите спать и чувствуете слабость. Это нормально после операции на перикарде.
— Зачем было проводить операцию в бункере? — спросил Рождественский.
— Пуля повредила перикард, но не задела само сердце, — ответила Кристина. — Однако воспаление началось практически моментально. У вас могла развиться тампонада сердца, и вы бы не дожили до какой-нибудь больницы.
Вопросов у Рождественского больше не было. Он попросил Кристину оставить нас наедине и, когда она застегнула бокс и закрыла за собой дверь, засыпал меня вопросами.
Я рассказал боссу все, что мне удалось узнать, после чего Сергей Юрьевич попросил еще воды, а когда напился вдоволь, спросил:
— Ты говорил с ней о Елизаровых? Об ацтеках-каннибалах?
— Нет, — ответил я. — Совершенно забыл о них.
— Молодец, что забыл. Едва ли она скажет, если здесь на самом деле эта секта. Но вот про Елизаровых спросить надо, только осторожно. Она сказала, что у них в поселении погибло двадцать три человека, соответственно, это та самая «слоеная» могила и трупы Елизаровых. Да она этого и не отрицает. Ты помнишь, что сказал нам Денис? Его жена совсем свихнулась на этой секте, заточила зубы себе и детям… Судя по тому, что ты рассказываешь, образ жизни членов этого поселения никак не вяжется с тем, что творилось с этой женщиной.
— И ее машина… — вспомнил я. — Ее ведь нашли рядом с захоронением. Получается, она сама приехала на то место, где ее похоронят, так? Но если верить Кристине, то двадцать тел лежали в телеге, а трое живых остались сторожить… Не могли же оставить сторожить Лизу и детей? Сомневаюсь, что Лиза осталась бы сторожить тела, если бы в телеге лежали ее дети. Не сходится. Значит, Лиза и ее дети были в телеге, но откуда тогда ее машина возле могилы?
— Кто-то взял ее машину, — предположил Рождественский.
Вопросов друг другу мы задали много, и хорошо бы на них получить ответы. Ясно одно: у следствия нет никаких улик, которые могли бы доказать причастность Роберта Смирнова к этому убийству. Очевидно, что убийца — из числа местных жителей. Роберт к этой общине явно не относится. Значит, наша задача сейчас состоит в том, чтобы собрать как можно больше доказательств и представить их следователю, который, по идее, должен тщательно расследовать каждый факт и вынести процессуальное решение. Но вот станет ли он это делать, или нам придется самим найти убийцу и представить его прямо на суде, развалив дело к чертовой матери, к ужасу прокуратуры и суда?..
Почему к ужасу? Потому что правоохранительная система выстроена таким образом, что следствие не может допустить ошибку. Ошибка означает, что не только следователь, но и оперативники, и прокурор ошиблись. Столько высокопрофессиональных специалистов облажались так, что посадили на скамью подсудимых человека, который не виновен. Это невозможно.
Государство ежедневно тратит огромные деньги на поддержание профессионализма правоохранителей и прокуратуры. И если все эти люди ошиблись и это было установлено в суде, то таким правоохранителям не место в органах. А резонансное дело расследуют опытные люди, годами служащие на благо закона и общества. В случае разоблачения их неправоты общественность задумается: а что они наворотили за свой карьерный путь, если допустили такую чудовищную ошибку? Нет, нет и нет, если дело пришло в суд, значит, подсудимый виновен.
Поэтому и приговоров оправдательных мало, и прокуроры-судебники до дрожи боятся оправдания, а суды — отмены приговора. Потому что все это продемонстрирует несовершенство системы, которая a priori сбоев не дает.
Следователь должен нас услышать, должен тщательно разобраться во всем, что происходит в этом Шипаеве, должен найти убийцу или убийц. Но нам нужно собрать информацию.
Мы составили план: я расспрошу Кристину, о чем смогу, но сделаю это крайне осторожно. И, самое главное, выберусь отсюда и организую Рождественскому трансфер в нормальную клинику. Но до этого я являюсь к следователю и расскажу ему все, что здесь видел и слышал.
Мой поход к следователю был в интересах Кристины — она ведь и сама хотела, чтобы полиция начала расследование, чтобы убийцу или убийц нашли и осудили. Поэтому она должна мне помочь.
Оставалось надеяться, что мы не вляпались в какую-то темную историю, где все вокруг водят нас за нос.
Рождественский отрубился практически мгновенно, едва мы закончили обсуждать план. Я осторожно раскрыл бокс, вышел, застегнул все обратно и побрел искать Кристину. Но за дверями палаты меня ждал Николай.
— Закончили?
