Дронго подумал, что получил сегодня наглядный урок. Он
приехал на встречу с адвокатом в третьем часу дня. В офисе фирмы его уже ждал
телохранитель убитого бизнесмена.
Глава 5
Тауфик Шукри учился в Москве в лихие девяностые, когда
уровень преступности в столице зашкаливал за привычные нормы добропорядочных
европейских столиц. Приехав сюда в девяностом пятом, египтянин уехал через
шесть лет. За это время он не только выучил русский язык и получил диплом
инжинера-мостостроителя, но и узнал другую сторону жизни. Он был хорошим
спортсменом и дважды это спасало ему жизнь, когда ночью на него набрасывались
группы молодых скинхедов. С профессиональным боксером справиться вообще трудно.
Достаточно несколько точных и сильных ударов, чтобы раскидать всех нападающих.
К тому же он не бросал занятия спортом и трижды становился чемпионом института
в своей весовой категории. Ему даже разрешили один раз принять участие в
международных соревнованиях и выступить за свою страну, где он занял третье
место. Он приучился к водке, которая так согревала во время непривычных
российских морозов, у него появились друзья среди местных ребят – из Краснодара
и Махачкалы.
Тауфик Шукри полюбил этот огромный, часто не совсем понятный
город, населенный таким количеством разных людей, среди которых было и много
мусульман. До приезда в Россию он даже не подозревал, что в столице есть
мусульманские мечети и местным единоверцам разрешают их посещать. Ему нравились
просторные улицы и площади Москвы, красивые женщины, которых здесь было так
много, особенно в окружении его погибшего шефа. И он любил своего бывшего
босса, с которым работал уже больше двух лет. Тауфик Шукри в душе даже немного
восхищался своим шефом, стараясь быть похожим на него.
Убийство Вилаята Ашрафи стало для него большим личным
потрясением. К тому же он никак не мог понять, каким образом неизвестный убийца
мог отравить его босса. Единственным подозреваемым мог быть водитель погибшего
– Петр Голованов, который был арестован почти сразу после заключения
патологоанатомической экспертизы.
Но Тауфик Шукри не верил в виновность и Петра Голованова, с
которым он тоже работал почти два года. Голованову было сорок четыре года. Это
был спокойный, уравновешанный, рассудительный человек, отец двоих
мальчиков-подростков. Представить себе его убийцей Тауфик Шукри не мог при всем
желании. Но тогда получалось, что смерть его босса невозможно было логически
объяснить, и оставалось предположить, что сам дьявол хотел смерти Вилаята
Ашрафи.
Приехавший сюда полтора месяца назад голландский специалист
досконально опросил всех возможных свидетелей, дважды обыскал квартиру
погибшего. Провел несколько экспертиз, но так ничего и не добившись, уехал
обратно. Теперь Тауфик Шукри уже не верил в возможность установления истины.
Дьявол, или иблис, как его называли в Египте, иногда устраивает подобные вещи,
когда никакого разумного рационального объяснения случившемуся дать невозможно.
А домой Тауфику очень хотелось. Он скучал по своей молодой супруге, по своей
дочери. Но появление Дронго встретил спокойно, сидя на диване и скрестив руки
на груди. Он уже не верил, что новый эксперт сможет что-либо выяснить.
Дронго вошел в кабинет, где телохранитель его ждал, и сразу
протянул руку. Тауфик Шукри поднялся с дивана. Он был высокого роста, почти
таким же, как и вошедший незнакомец. Перебитые уши и нос сразу выдавали в нем
боксера. Щегольские тонкие усики придавали несколько нагловатый вид.
– Добрый день, – начал Дронго по-русски, –
насколько мне успели сообщить, вы понимаете русский?
– Хорошо понимаю, – кивнул Тауфик Шукри.
Вошедший следом за Дронго Муса Халил подошел к столу,
усаживаясь в кресло, словно давая понять, кто именно здесь хозяин положения.
Формально он был прав, это был кабинет самого погибшего, в котором наиболее
уверенно мог чувствовать себя адвокат семьи Ашрафи. Кабинет был большой, мебель
тяжелая и, на взгляд Дронго, излишне претенциозная. Массивные кресла, стулья,
диван, встроенные шкафы из очень дорогого красного дерева. Такие кабинеты были
у преуспевающих коммерсантов средней руки, которые пытались произвести
впечатление. Хотя необходимо было делать ставку и на менталитет погибшего. На
Востоке такой кабинет был символом успешного бизнеса.
– Давайте сядем и поговорим, – предложил Дронго. –
Вы давно работали с погибшим?
– Около двух лет, – сообщил Тауфик, – но я учился
в Москве шесть лет и поэтому хорошо знаю город и русский язык.
– Да, об этом мне сообщили. За это время какие-нибудь
конфликты или недоразумения встречались? Когда вам пришлось бы применить свои
способности телохранителя?
– Нет, никогда. Господин Вилаят Ашрафи, да примет Аллах его
душу, никогда не посещал каких-либо мест, где ему могла угрожать такая
опасность. Он понимал, что является представителем великой семьи.
– Можно подумать, что вы не ездили в клубы или на
вечеринки? – уточнил Дронго.
– Ездили, – кивнул Тауфик, – но мы посещали очень
элитные клубы, где всегда была своя охрана. В обычные места господин Вилаят
никогда не ездил. Только в очень дорогие клубы, куда пускали не всех желающих.
И на вечеринки он отправлялся только к очень уважаемым людям.
– Каким образом вы различали, где очень уважаемые, а где
просто мало уважаемые? – улыбнулся Дронго.
– Это легко, – ответил Тауфик, – во-первых, я знаю
Москву, во-вторых сразу видно, куда мы приехали. Нужно посмотреть на
телохранителей, вокруг дома, на дорогие автомобили, на женщин, входящих в
здание, как они одеты, какие у них бриллианты и украшения. Все сразу становится
понятно.
– Значит, вы у нас почти психолог, – весело кивнул
Дронго. – Судя по всему, ваш шеф был человеком достаточно компанейским и
не пропускал светских мероприятий.
– Господин Вилаят Ашрафи работал в Москве нашим
представителем, – предостерегающе вмешался адвокат Муса Халил, – и
если он иногда позволял себя отдохнуть, то это ничего не значит. А посещение
светских мероприятий входит в обязательную программу любого бизнесмена такого
уровня.
– Успокойтесь, – посоветовал ему Дронго, – мы
сейчас не рассматриваем моральные качества погибшего и не пытаемся его осудить.
Он был молодой и очень состоятельный человек, который имел право на личную
жизнь. Все, что я буду узнавать, мне нужно для расследования, а не для того,
чтобы где-то обнародовать факты из личной жизни Вилаята Ашрафи.
– Вы должны понимать, – снова не выдержал Муса
Халил, – семья Ашрафи Мостоуфи не просто представители одного из самых
известных родов Ирана, они были родственниками изгнанного из Ирана шаха. И
компрометация такой семьи может отвечать интересам некоторых кругов в Иране,
которые боятся возвращения прежнего режима.
– Я учту ваши слова, – кивнул Дронго. – А теперь
мне интересно, с кем ближе остальных общался погибший? Я имею в виду прежде
всего женщин.
– У него было много знакомых, – осторожно сказал Тауфик
Шукри, посмотрев на адвоката и отводя глаза.
