– Иногда обстоятельства играют против нас, – согласился
Дронго, – золотая медалистка, окончившая институт с красным дипломом и
защитившая диссертацию в двадцать три года. У нее впереди была такая интересная
жизнь. Хотя сейчас у нее тоже «интересная», но в другом смысле. Спасибо за информацию.
– Мы работаем. Леонид сидит все время за своим компьютером.
– Продолжайте работать, – сказал на прощание Дронго.
Ровно через сорок минут в дверь постучали. Он пошел
открывать дверь. На пороге стояли две уже знакомые молодые женщины. Рядом
возник мужчина спортивного телосложения в темных очках. Дронго его узнал, это
был один из тех охранников, которые встретили их при входе. Очевидно,
сопровождающий тоже узнал недавнего посетителя. Он кивнул головой и спросил на
прощание:
– Когда приехать, утром?
– А когда нужно? – уточнил Дронго.
– До девяти утра они ваши, – ухмыльнулся
охранник, – а потом нужно будет платить сверхурочные.
Молодые женщины прошли в большую гостиную. В этом сюите были
две большие комнаты. Женщины не оглядывались, очевидно они видели номера и получше.
На столе были фрукты и две бутылки «Дом Периньон».
– У вас хороший вкус, – сказала блондинка, очевидно
София. Ей было не больше двадцати пяти. Идеально сложенная, с ровными, словно
нарисованными, кукольными чертами лица и голубыми глазами. Она была высокого
роста, не ниже метра семидесяти пяти. София успела переодеться и была теперь в
темно-синем платье.
Ее подруга была старше. Двадцать семь или двадцать восемь
лет. Карие миндалевидные глаза, темные волосы, нос с небольшой горбинкой,
придающий лицу очарование, тонкие губы, четко очерченные скулы. Она больше
молчала, предпочитая слушать, а не говорить. Алия тоже успела переодеться и
была теперь в костюме столь популярного в этом сезоне сиренево-черного цвета.
– Давайте за встречу, – предложил Дронго. Он открыл
бутылку шампанского, разлил его в бокалы и чокнулся с гостьями.
– За нас, – весело сказала София.
– Мне вас очень хвалили, – начал с комплимента
Дронго, – мой покойный друг Вилаят Ашрафи, египетский бизнесмен. Он
говорил о вас в таких восторженных тонах.
– Это друг Вилика, – кивнула София, обращаясь к
Алие, – как жаль, что он погиб. Мы все время его вспоминаем. Он был такой
веселый и щедрый.
– Мне тоже жаль, – кивнул Дронго, – мы с ним были
близкими друзьями.
– Вы так хорошо говорите по-русски, – польстила ему
София, – никогда бы не подумала, что вы иностранец.
– А он ведь не знал русского языка, – вспомнил
Дронго, – как вы с ним общались?
– По-английски, – рассмеялась София, – мы ведь
знаем английский. А наша Алия еще говорит и по-французски.
– Такие образованные дамы, – согласился Дронго, –
тогда выпьем за вас еще раз.
Он подумал, что вкус даже такого известного в мире
шампанского, как «Дом Периньон», кажется ему не совсем привычным. Он вырос в
Советском Союзе и привык к тому, что в шампанском всегда было много дрожжей и
сахара. Элитные шампанские напитки, привозимые из Франции, казались бывшему
советскому человеку слишком кислыми. Это ощущение осталось во вкусовой памяти
на всю жизнь и было уже неистребимо.
– Вы были у него несколько раз дома? – уточнил Дронго.
– Да, – кивнула София, – он обычно приглашал нас к
себе домой. Снимал такую роскошную квартиру. И у него была большая двуспальная
кровать. Специально поставил для таких случаев.
– Он сказал, что обычно вызывал именно вас.
– Почти всегда, – улыбнулась София, – только один
раз, когда меня не было, вместо меня с Алией поехала другая наша девочка.
Она не назвала имя другой. Это было абсолютное табу. Не
разрешалось называть имена клиентов и знакомых девочек в присутствии
посторонних. И они об этом всегда помнили.
– Как он себя вел? – спросил Дронго.
– Очень хорошо. Он был такой забавный, – призналась
София.
– А вы как считаете? – обратился он к Алие.
– Он был нормальным, – коротко ответила она. – Мы
будем разговаривать всю ночь или займемся делом?
– А вы торопитесь. Насколько я понял, у меня время до утра.
– Оплаченное время до девяти утра, – безжалостно
сообщила Алия. Эта женщина держала клиентов на некотором расстоянии от себя.
– В таком случае я могу делать все, что хочу, – весело
заявил Дронго, внимательно наблюдая за обеими, – а мне интересно, как себя
вел Вилаят Ашрафи, что вам нравилось, что не нравилось.
– Если вы разденетесь, то мы вам все покажем, – цинично
ухмыльнулась София.
– Это мы успеем, – возразил Дронго, – значит, вы
обычно приезжали вдвоем.
– Вдвоем, – кивнула София, – и оставались втроем у
него до утра. Один раз он задержал нас до одиннадцати утра и заплатил как за
две ночи.
Это был явный намек.
– Значит, вы ему очень нравились. И поэтому он с таким
интересом про вас рассказывал. А когда вы бывали у него, не происходило ничего
необычного? Ему никто не звонил, не приходил.
– Звонил разные люди, – ответила София, – но он
говорил по-арабски, и мы ничего не понимали.
– А по-английски не говорил?
– При нас никогда не говорил. Он же знал, что мы понимаем
английский язык.
– Когда вы поднимались к нему, там был его телохранитель?
– Нет, никогда. Он сам спускался за нами вниз. Но
телохранитель бывал внизу, в его машине. Мы его иногда видели. Он тоже смотрел,
кто приходит.
– А приезжали вы обычно со своим охранником? Или каждый раз
были разные люди?
– Разаные, конечно, – нахмурилась София, – кто был
свободен, тот нас и сопровождал. Только в доме у них охрана и нужно было
паспорта показывать. Поэтому Вилик сам спускался, свой паспорт показывал и нас
наверх поднимал.
– Что именно вы хотите знать? – вмешалась Алия. –
Лучше сразу спросите и мы вам ответим.
– У вас тяжелый характер, – заметил Дронго.
– Я приехала работать, а не разговаривать, – жестко
заявила Алия.
– Вы же умные девочки, – сказал Дронго, – бываете
в таких местах, все запоминаете и все видите. Поэтому мне важно знать, как
происходили встречи с погибшим. Не было ли каких-нибудь неожиданностей или
запомнившихся эпизодов, на которые вы обратили внимание. Вспоминайте, не
торопитесь.
Молодые женщины переглянулись.
– Ты мент, что ли? – не очень уверенно произнесла
София.
– Какой он мент, – вмешалась Алия, – посмотри на
его костюм и обувь. Знаешь, сколько стоит такой номер? У ментов таких денег не
бывает. Он бы вызвал нас к себе в кабинет, а не стал бы платить такие деньги.
