Она была явно умнее своей напарницы.
– Кто вы такой? – почти жалобно спросила София.
– Я его друг и хочу знать, почему он погиб, – почти
честно ответил Дронго.
– Похоже на правду, – сказала Алия, – видимо, он
приехал сюда, чтобы узнать все про погибшего. Поэтому снял такой номер и
заплатил за нас.
– Что вы хотите узнать? – вздохнула София.
– Все, что касалось моего друга. Вспомните, вы же
встречались с ним несколько раз. Может, обратили внимание на какие-нибудь
эпизоды, что-то вам показалось необычным.
Они снова переглянулись.
– Ничего, – сразу ответила София, – он всегда был
веселым и компанейским.
– Он не говорил нам о своих делах, – вспомнила
Алия, – и вообще старался ничего не говорить. Но я помню, как один раз он
выругался. Я поняла, что он ругается по-арабски.
– Почему?
– Не знаю почему. Кто-то ему позвонил и начал говорить по
английски. Он вышел в другую комнату. Начал говорить, потом начал кричать.
Потом ругался. Потом кому-то перезвонил. И вернулся очень злой. Некоторое время
был словно не в себе. Мы его успокаивали.
– Когда это было?
– В начале года.
– Вы можете вспомнить точное число?
– Конечно нет, – ответила Алия, – неужели вы
думаете, что я могла запомнить число? Это было в январе или феврале. Но точно
не помню.
– Ваши выезды на места фиксируются в каком-нибудь журнале
или в компьютере?
– Конечно фиксируются. Все выезды, без исключения. Лаура
отчитывается перед хозяевами за каждый выезд. У нас строгий учет.
– Значит, она может точно сказать, когда вы с ним
встречались. Верно?
– Да. Но я вам ничего не говорила.
– Это понятно. Что еще?
– А я тоже помню один случай, – вмешалась София, –
это когда ты пошла в ванную принимать душ, а в это время кто-то позвонил ему в
дверь. Он даже не хотел сначала смотреть, кто именно пришел, а потом пошел
открывать.
– Кто это был?
– Я не знаю. Мы не выходили из спальной. Они Поговорили, и
он вернулся к нам.
– Когда это было?
– Летом. В жару, у нас была открыта дверь на балкон, это я
точно помню.
– И больше ничего?
Обе молчали.
– У него была знакомая журналистка, – вспомнила
София, – он говорил с ней по-английски, я один раз слышала. Но он был в другой
комнате, а я никогда не подслушиваю.
– Ясно, – подвел неутешительный итог Дронго, –
будем проверять. Спасибо за то, что вспомнили хотя бы эти эпизоды. А теперь я
позвоню вашему охраннику, чтобы приехал за вами.
Они переглянулись. Обе были явно недовольны.
– Зачем вы нас так кидаете, – разозлилась София, –
что мы вам плохого сделали?
– Я вас не совсем понимаю.
– С каждой суммы мы получаем примерно тридцать пять
процентов, – пояснила Алия, – а если вы сейчас нас вернете, нам
ничего не заплатят. Ни копейки.
– Я не собирался требовать деньги обратно.
– Тогда тем более, – удивилась София, – а вы не
хотите, чтобы мы остались. Или вы действительно мент?
– Он, видимо, сыщик, – предположила Алия, – и не
хочет проводить время с такими падшими женщинами, как мы. Он, видимо, идеальный
сыщик, какие встречаются только в романах. Поэтому он благородно хочет
отправить нас домой.
– Мне действительно нужно было узнать все подробности о
ваших встречах с погибшим бизнесменом, – сказал Дронго, – но если это
настолько серьезно, что ваше возвращение будет считаться вашим... «техническим
дефолтом», то вы можете остаться здесь. В спальной есть большая двухспальная
кровать.
– А вы?
– А я уеду через минуту.
– Нельзя, – возразила Алия, – в таких гостиницах
все консьержи и портье обычно получают деньги от нашего заведения. Они сразу
сообщат, что вы уехали, а мы остались одни. И нас еще заставят заплатить штраф
за то, что мы сразу не позвонили Лауре.
– Ясно. Я понимаю, что никаких других вариантов уже нет.
Нужно остаться с вами до утра. Раз заплатил, то обязан отбывать номер,
независимо от того, хочется мне или нет.
– Но вы заплатили такие деньги, – напомнила
Алия, – тогда не нужно было нас сюда вызывать. Но уходить вам нельзя. Это
хуже всего.
– Тогда останусь здесь, – согласился Дронго, –
посплю на этом диване.
– А почему вы не хотите с нами? – поинтересовалась
София. – Вы чем-то больны или у вас другие сексуальные предпочтения?
– Пока ничем не болею. И люблю женщин. Просто считаю
неприличным пользоваться таким случаем. Если честно, то вы нужны были мне
прежде всего для беседы.
– Мы можем продолжать наши беседы в спальной, –
улыбнулась София, облизывая губы, – я не понимаю, почему вы упрямитесь.
– Между прочим, я женат, – попытался отстоять последнюю
позицию Дронго. Но они были уже на «своей» территории.
В ответ раздался дружный смех.
– Это как раз нас устраивает больше всего, –
рассмеялась София, – мы не собираемся за тебя замуж. Во всяком случае, до
завтрашнего утра. А может, тебе понравится и ты выберешь кого-нибудь из нас
навсегда.
Она поднялась и подошла к нему, развязала галстук. «Как
нехорошо, – подумал Дронго. – Нужно, конечно, подняться и уйти. Но
покинуть двух таких красивых молодых женщин почти невозможно». Это было бы
просто нечестно по отношению к самому себе, подумал он, пытаясь заглушить
остатки благоразумия. И, уже не очень сопротивляясь, начал раздеваться.
«Хорошо быть католиком, – мелькнула последняя ясная
мысль, – там хоть можно пойти на исповедь и замолить свои грехи. А как
быть всем остальным?..»
Больше подобных мыслей в эту ночь у него не возникало.
Глава 9
Утром все произошло так, как и должно было произойти. В
восемь часов принесли завтрак, а уже без десяти минут девять обе молодые
женщины, тепло попрощавшись с ним, спустились в холл отеля, где их уже ждал приехавший
охранник. Женщины уехали, а он отправился в ванную комнату со смешанным
чувством вины, стыда и удовлетворения от проведенной беседы. Итак, они
вспомнили о двух случаях, когда погибший так или иначе проявил свой характер.
Об этом не мог узнать следователь. Во-первых, ему нужно было найти Лауру
Манкузо, затем заплатить большие деньги, чтобы встретиться именно с этими двумя
девицами и разговорить их.
Он услышал телефонный звонок и вылез из ванны, чтобы
ответить. Позвонил Муса Халил.
– Доброе утро, – начал адвокат, – я вас не
разбудил?
