– Вы же понимаете, что ответа не будет, —усмехнулся
Изумрудов. – Расскажите, что вам известно.
– Яд был исключительно сильнодействующим, – пояснил
Дронго. – Вилаят – представитель очень известной семьи, и по их просьбе
вскрытие производили лучшие патологоанатомы ФСБ. Это был необычный яд. И
поэтому я решил обратиться к вам за помощью.
– Это я уже понял, – кивнул Изумрудов.
Они неторопливо прогуливались. Со стороны могло показаться,
что беседуют двое знакомых мужчин.
– Я могу сказать вам, что ни один из известных мне
специалистов в этой области не был задействован в убийстве египетского
бизнесмена, – сообщил Изумрудов. – Там действовал либо приглашенный
гость, либо специалист в области ядов. Я думаю, вам нужно искать среди специалистов
такого уровня. В химических институтах.
– Это уже более чем полезная информация, – пробормотал
Дронго.
– Насколько мне известно, убитый был человеком достаточно
богатым и сибаритом, – продолжал Изумрудов, – нужно искать
организаторов убийства в этой среде. Он любил богему и разные тусовки, как
сейчас говорят молодые люди.
– Поразительно, – сказал Дронго. – Если бы я сам
вас не слышал, то решил бы, что мне рассказывают невероятные истории. Я
прилетел вчера вечером и ни с кем еще не разговаривал. И рано утром позвонил
вам. Даже если предположить, что Факир каким-то абсолютно неведомым способом
сумел передать вам за ночь свое сообщение и оно так быстро дошло до вас, то и
тогда вы не сумели бы так оперативно собрать всю информацию. Тогда я должен
сделать единственный и абсолютно фантастический вывод, что вы работаете лучше,
чем информационный центр МВД или аналитическое управление ФСБ. Если бы я вас не
встретил, то никогда бы не поверил, что подобные люди существуют. Это ведь
такие, как вы, планируют большинство самых сложных и изощренных преступлений в
стране?
– Не нужно так категорично, – добродушно заметил
Георгий Аристархович, – просто я пожилой человек и мне бывает интересно
разговаривать с разными людьми, которые приходят ко мне за советом. А
информацию такого рода лучше хранить у себя в голове. Сейчас ученые пришли к
выводу, что работающий мозг – лучшее средство для долголетия. Вот я и пытаюсь
обмануть природу.
– Это вам удается. Сколько вам лет? Под семьдесят?
– Восемьдесят два, – улыбнулся Изумрудов, – будем
считать, что я оценил вашу небольшую лесть. Надеюсь, вам пригодится моя
осведомленность. И последний совет. Больше никогда не пытайтесь меня найти или
позвонить. Телефон у меня уже поменялся. Еще полтора часа назад. Сразу после
того, как вы мне позвонили.
– Я понимаю, – тихо ответил Дронго, – простите,
что доставил вам такие неудобства. У меня есть еще один личный вопрос. Не
относящийся к делу. Только для себя. Личный вопрос. Разрешите?
– Если не конкретный вопрос, то зачем вы его задаете? Я могу
и не ответить. Какой у вас вопрос?
– Факир сказал мне, что вы неизлечимо больны и только
поэтому он дал мне ваш номер телефона.
Изумрудов усмехнулся. Прошел несколько шагов. Затем взглянул
на Дронго:
– В общем, он сказал вам правду. Дело в том, что сразу после
нашего разговора я должен буду «умереть». В течение суток или двух. И в этом
городе больше никогда не будет Георгия Аристарховича Изумрудова. У меня уже
сейчас другой номер телефона. В моей квартире будет жить другой человек, а
Изумрудова похоронят на одном из городских кладбищ, и на могиле будет даже моя
фотография. Поэтому он так и сказал.
– Неужели у вас столь абсолютная конспирация? Я всю жизнь
занимаюсь организованной преступностью, но даже я не мог предположить, что
существуют такие люди, как вы, господин Изумрудов.
Дронго обратил внимание на автомобиль, который следовал за
ними на некотором расстоянии. В затемненном джипе сидело несколько молодых
людей. Еще двое крепышей шли за ними по другой стороне улицы. Неужели это
сотрудники правоохранительных органов?
– Мы уже реликты прошлого, – признался Георгий
Аристархович, – сейчас появились компьютеры, Интернет, мобильная связь.
Такие люди, как я, уже никому не нужны. Ни своим, ни чужим. Мы становимся
просто опасными для своих и не нужными для чужих. Просто обо мне еще помнят
такие «динозавры», как Факир. И, к сожалению, некоторые дотошные сотрудники
правоохранительных органов из тех, кого не успели выгнать за последние
пятнадцать-двадцать лет.
– Ясно. Значит, я причинил вам определенные неудобства.
Приношу свои извинения.
– Ничего страшного. Я все равно должен был менять свой
адрес. Время от времени нужно менять прописку. Это помогает оставаться на
свободе, дышать свежим воздухом. Прощайте, господин Дронго. Хочу сделать вам на
прощание и свой комплимент. Я много о вас слышал. Говорят, что вы неплохой
специалист. И человек, с которым можно договариваться. Постарайтесь не меняться
как можно больше. Это тоже полезно для здоровья.
– Я уже обратил внимание, как за нами следят сразу с двух
сторон, – заметил Дронго.
– Конечно следят. Если бы вы оказались не тем человеком,
который разговаривал с Факиром, то эти ребята сразу бы начали стрелять.
– В меня?
– Нет, в меня, – ответил Изумрудов, – моя голова
еще набита такими ценными сведениями, что их не следует выдавать сотрудникам
правоохранительных органов. Поэтому в какой-то мере Факир был прав, когда
говорил о моей возможной болезни. Только в самом сложном случае у меня был бы
хотя бы один шанс на выздоровление. А если бы вы привели с собой сюда
сотрудников милиции, такого шанса у меня не осталось бы. Ни единого. И если
даже предположить, что каким-то чудом меня сумели бы здесь арестовать и я
избежал бы смерти, то уже сегодня вечером меня бы убили в камере, как бы хорошо
меня ни охраняли. Даже если бы меня посадили в одиночную камеру, то и тогда
меня убил бы кто-то из офицеров милиции или ФСБ, которому заплатили бы огромные
деньги за мою ликвидацию. Я носитель слишком ценной информации. Чтобы меня
устранить, многие готовы заплатить не один миллион долларов. Достаточно того,
что я знаю имена некоторых «казначеев», которые никто и никогда не должен
знать.
– Я начинаю чувствовать себя должником Факира, –
пробормотал Дронго. – Спасибо за то, что со мной встретились. И прощайте.
– Прощайте, – кивнул Изумрудов.
Дронго быстро перешел на другую сторону улицы. Его провожали
взгляды сразу нескольких молодых людей. Изумрудов стоял, опираясь на палку,
словно памятник прежней жизни. Дронго вспомнил, на кого был похож этот
удивительный человек. В его лице было что-то чеховское. «О чем я думаю? –
разозлился Дронго. – Сравниваю великого писателя с криминальным
авторитетом. Хотя наверняка Изумрудов в жизни не совершал ничего плохого. Его
берегли, как своебразный мозг, который всегда нужен криминальной братии. Как
«хранителя традиций». Кажется, у кавказских цеховиков были такие «третейские
судьи», которые решали все споры, возникающие между разными сторонами. И их
решения считались обязательными для всех. Но цеховиков давно уже не было. Одних
расстреляли, другие ушли в легальный бизнес, третьи стали обычными
уголовниками.
