— Если не считать двух безрезультатных встреч, все и впрямь нормально.
— Это хорошо. Все получится. У тебя всегда получалось.
— А это что?
— Подписанные акты по Восточному. Мы закрылись. Объект сдан в эксплуатацию.
— Почему об этом первой узнаешь ты?
— А что, есть какая-то разница? — внутренне я напряглась, но никак не показала этого внешне. А вот Тимур, выпалив очередную бестактность, кажется, напротив, сдулся.
— Да нет, никакой. Даже наоборот! У нас появился повод для праздника.
— Люблю праздники, — осторожно заметила я, не совсем понимая, куда клонит Алмазов. И поэтому не разрешая себе радоваться загодя.
— И я это помню. Как насчет ужина? Вкусная еда, хорошая музыка и прекрасный мужчина напротив?
Я засмеялась. Вот это был прежний Тимур. И, господи боже, как же он мне нравился!
— Звучит заманчиво, — прошептала я ему в губы и провела ладонями по спине. — А детей куда денем?
— Закинем к бабушке?
— Не думаю, что они придут в восторг от такой перспективы.
— И ладно. Не так уж часто они туда ездят. Давай, сворачивайся. Я попрошу отца, чтобы он их забрал.
Я кивнула, разжала руки, выпуская Тимура из объятий. Он достал телефон из кармана, приложил к уху, слушая гудки…
— Тим?
— М-м-м?
— Я люблю тебя, помнишь?
В трубке послышался голос свекра. Тим качнул головой, подмигнул мне и сосредоточился на разговоре.
Глава 7
В тот вечер нашим планам не суждено было сбыться. Стоило мне выключить компьютер, как дверь в кабинет снова открылась. Глаза встретились с полными тревоги глазами мужа.
— Что-то не так?
Понятия не имею, как дело обстоит в других парах, но за годы, проведенные с Алмазовым, я научилась читать его, как открытую книгу. Не знаю, хорошо это или плохо. Возможно, если бы не эта супер-способность, я бы жила спокойно. А об измене узнала бы уже постфактум, как и миллионы женщин до меня, либо же не узнала вовсе. Уверена, Тимуру хватило бы мудрости провернуть дело так, чтобы семья не пострадала.
Да, я вполне могла бы жить в счастливом неведении долгие годы…
Проблема в том, что я почувствовала его ищущий, изменившийся взгляд практически сразу. Ручаюсь, в тот момент даже он сам еще не осознавал до конца, что происходит. Мужчины в этом плане вообще менее сообразительны. А я… Я сразу все о нем поняла, да.
Моргнула, отгоняя от себя невеселые мысли, вышла из-за стола навстречу мужу.
— Не знаю. — Тимур растер шею и уставился на меня: — Сегодня отец загремел в больницу. Там настаивали, чтобы он остался, но… Ты же его знаешь.
Кивнула. Бакир был из той породы людей, которые к врачам обращались, лишь когда припекало.
— Что он говорит? На что жалуется?
— В том-то и дело, что ни на что! Строит из себя здорового.
— А мама?
— Ну, что мама, Кать? Ты же знаешь, что она против отца не пойдет. Я ничего от них толком не смог добиться. Наверное, надо ехать.
Тимур свел брови, почесал отросшую за день щетину и снова на меня уставился.
— Я поеду с тобой.
— Нет, езжай к мальчишкам.
— Я могу попросить Нину Львовну задержаться, — попыталась возразить.
— В этом нет необходимости, Кать. Говорю же, толком ничего неизвестно. К тому же при тебе отец может стесняться.
— Ну, как знаешь, — не стала настаивать я. Взяла сумочку и вдруг вспомнила, что по милости Алмазова осталась без колес. — Сейчас, только попрошу Николая меня подкинуть. Если он еще не уехал — рабочий-то день закончен.
— Черт! — выругался Тимур. — Звони. Если что, я тебя отвезу, а потом вернусь в город.
счастью, оказалось, что Николай на месте. Мы с Тимуром разъехались в разные стороны. Вот и весь праздник… Я загрустила. Отвернулась к окну. Через залитые дождем стекла проносящийся мимо пейзаж казался незнакомым и сюрреалистичным. Было еще светло, но из-за непогоды фонари включили пораньше. Я грустно улыбнулась — даже их обычно праздничный желтый свет сегодня был каким-то тусклым и невеселым.
— Какая ранняя осень в этом году, ты гляди, — покачал головой Николай, включая дворники. Я молча кивнула. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Лишь сидеть у окна, закутавшись в плед, и ни о чем не думать. Дальше мы ехали молча.
Тимур задерживался. Я отпустила Нину Львовну, накормила ужином мальчиков, и пока они рубились в приставку, заставила себя позаниматься на беговой дорожке. Слезла с нее, лишь когда окончательно выбилась из сил. Выглянула во двор, но ничего нового не увидела. Машины Тимура не было. Позвонить? А вдруг помешаю… Я нерешительно покрутила в руках телефон. Из комнаты Дамира послышались крики. Я покосилась на часы и пошла разгонять мальчишек по койкам.
— Йес! Я его замочил! Нет, ты видел, малой?
— Мальчики, уже пора укладываться. По очереди в душ и спать.
— Ну, ма! Только полдесятого… — заныл Дамир.
— Вам в школу через три дня. Пора возвращаться к какому-никакому режиму.
— Мы даже отца не дождались! — упрямился сын.
— У него дела. Дедушка заболел — там нужна помощь.
— Чур, я первый мыться! — заорал Назар, понимая, что выторговать лишнего времени на игру не удастся, а тут такой случай хоть в чем-то обставить брата. Я улыбнулась, глядя вслед его удаляющимся розовым пяткам.
— Такой ребенок! — фыркнул «взрослый» Дамир. Я сделала серьезное лицо и торопливо вышла из комнаты, чтобы не подавиться сдерживаемым из последних сил смехом.
Некоторое время спустя в доме, наконец, стало тихо. Я тоже быстро обмылась, надела сексуальную сорочку из тех, что купила в попытке вернуть угасающий интерес мужа, и уставилась на себя в зеркало. Мне было ужасно жаль, что наши планы на вечер сорвались, но… Дети спали без задних ног. И ничто не мешало мне устроить романтичный ужин дома. Мои глаза сверкнули от предвкушения, я крутанулась на пятках и помчалась вниз, чтобы успеть все подготовить, как надо. Почему я раньше до этого не додумалась, а?
В небольшом погребе у нас хранилась довольно неплохая коллекция вина. Я выбрала чилийское красное. Оно было сладким, терпким и выдержанным… Как мои чувства к Тимуру. Знаете, бытует мнение, что со временем любовь ослабевает. Перерастает в чувство привязанности и дружбы. Не знаю… Мне все время казалось, что так склонны думать лишь те, кому не посчастливилось встретить своего человека. Мне тридцать пять, а Тимура я знаю с первого класса. Нет, я не берусь утверждать, что влюбилась в него семилеткой, но… Даже если это случилось чуть позже — моим чувствам больше двадцати лет. И за это время они не ослабели. Напротив, кажется, даже стали сильней, острей, неистовее. Алмазов был моим наркотиком. Привыкание было, да. Но я прекрасно знала, как с ним бороться, чтобы вновь и вновь чувствовать необходимый приход. Я просто каждый раз увеличивала чертову дозу. Пока меня не кинул поставщик дури.
