— Отнюдь. Между нами, как раз, все по-честному. Я никогда не обманывал жену. Никогда не предавал её.
— Но и не любил, — устало вздохнула я и, будто из меня разом выкачали все силы, тяжело опустилась на стул.
— Почему же?
— Потому что никакой любящий мужчина не стал бы делить свою женщину с кем-то другим.
— О, старая добрая сказка про «жили они долго и счастливо»… Моя любимая!
Волков невесело усмехнулся и опрокинул в себя остатки чая.
— Почему сразу сказка? — хмыкнула я.
— Ну, вот ты и ответь. После сегодняшнего… ты еще веришь в сказки?
Я вздрогнула и, обхватив себя руками за плечи, опустила голову низко-низко. Рядом выругался Ян.
— Прости меня, Кать… Я не должен был говорить этого. Слышишь?
— Но это ведь правда, так? Сказок не существует, — чужим, незнакомым голосом пропела я. И громко, как безумная, засмеялась. Меня колотила нервная дрожь, смех перешел в слезы, от безысходности хотелось выть и лезть на стены. И как же чертовски близка к этому я была в тот момент! Но Волков не позволил мне сорваться, опуститься на самое дно. Не позволил мне сделать то, за что бы я сама себя уважать перестала. Он с силой прижал меня к себе и зашептал в волосы:
— Держись… ты только держись, ладно? Все пройдет… И это тоже. Все будет хорошо.
И я жила, я дышала, лишь в расчёте на то, что когда-нибудь это закончится. Ведь все в этом чертовом мире имеет конец. Даже боль. Мне бы только эту ночь пережить. А там, глядишь, и рассвет, который приближается с каждой секундой. Мне бы только эту полярную ночь пережить…
Постепенно слезы высохли. Ян расцепил руки, и я отступила на шаг, не решаясь на него посмотреть.
— Хочешь, расскажу, почему живу так, как живу, и никак иначе? Может быть, тебе это поможет взглянуть на вашу с Алмазовым ситуацию под другим углом, и вообще…
Я сглотнула и медленно кивнула. Терять мне уже было нечего.
— Все дело в том, что твоя мысль про «долго и счастливо» в идеале, конечно, хороша, но труднореализуема с точки зрения сексуальности. Качественный секс невозможен без возбуждения, интриги, чего-то нового. Знаешь, вот этот пресловутый сказ про вкусный борщ, который чудо как хорош, если только тебя не кормят им на завтрак, обед и ужин… Пример, если честно, так себе… Он мне никогда не нравился, но из доступного почему-то только он и приходит на ум.
— Понятно. Все банально, и ничего нового. Ты просто думаешь, что Тимур заскучал.
— В ситуации с Тимуром все намного хуже. Там теперь комплекс размером с Гренландию… Мужик чуть самое ценное не потерял, Кать.
Я понимала, о чем толковал Ян. Это понимание… понимание, что дороги назад для нас с Тимуром не будет, и было, пожалуй, самым ужасным. Возможно, если бы не смерть отца, он бы справился. А теперь, когда все его страхи вновь вскинули голову, — надежд на то, что он одумается, не осталось. Тимуру жизненно необходимо было самоутвердиться в глазах женщины. И меня одной для этих целей ему было мало. Я устало закрыла глаза с какой-то душной обреченностью понимая и принимая тот факт, что выбора у меня не осталось. Я либо перейду в разряд обманутых жен, либо… предложу мужу какую-нибудь альтернативу. И, кажется, я знала, что ею может стать.
— Ян…
— Да?
— Расскажи мне все-все о свинге…
Глава 12
Алмазов явился уже ближе к ночи. И хоть я не спала, в тот вечер впервые не вышла ему навстречу. Не потому, что хотела наказать Тимура своим невниманием, нет… Все намного-намного проще. Я банально не могла подняться. Мое тело словно парализовала боль чудовищной, нечеловеческой силы. С трудом шевелились разве что руки, которыми я прикрывала воспаленные глаза от необычно яркого лунного света. В темноте мне было как-то спокойнее. Темнота дарила обманчивое ощущение защищенности.
Топ-топ… По лестнице, по моим нервам…
Знаете, я всегда считала, что любовь — это довольно простая история. История счастья. Хорошо тебе с человеком — это любовь, а если плохо — то что-то другое, ненужное. То, на что совершенно не стоит тратить время и нервы. И от чего точно нужно бежать.
Я только сейчас поняла, что ни черта о любви не знала. Эта сука может быть разной: красивой и уродливой, логичной и абсурдной, сладкой и горькой, возносящей тебя на пьедестал и с него же сталкивающей… Безжалостно тебя калеча, ломая хребет, сдирая по живому кожу.
Дверь открылась. Я замерла. Шаг… другой. Он все ближе. Я даже не дышала… Я даже, мать его, не дышала, боясь услышать на нем аромат чужой женщины. Матрац прогнулся. Тимур тяжело опустился возле меня. Осторожно коснулся руки холодными пальцами.
— Ничего не было, Кать… Ничего не было, слышишь?
Я верила. Потому что Тимур никогда мне не врал. Глаза заволокли слезы. Облегчения и чего-то еще, того, чему я не могла найти объяснения.
— Но могло бы быть, опоздай я хоть на минуту.
Тимур долго молчал, а потом тихо выругался. Вскочил, сделал жадный вдох. Заметался по комнате…
— Могло. Ты права. Я не знаю, какого черта со мной происходит. Я не хочу… я не могу причинять тебе боль.
— Но ты причиняешь.
За моими словами последовал глухой удар. Я распахнула глаза. Тим вновь утопил кулак в стену. Раз, и еще раз. Я молча наблюдала за происходящим, пожалуй, впервые за всю нашу жизнь видя Тимура таким. Злым. Сбитым с толку. Дезориентированным.
— Мне потом тошно было… Я даже помылся, — прохрипел он.
— Прямо в ресторане? — улыбнулась непонятно чему.
— Что? Нет, у матери. Я… я у нее все это время был. Не мог… — Тим дернулся, взмахнул рукой, не находя слов, чтобы объяснить мне свои мотивы. Которые я и без того понимала, кажется, лучше его самого. И не понимала…
— Это хорошо, что ты к Альфие поехал, — устало прошептала я. Перевернулась на бок, подтянула колени к груди и обхватила себя руками.
— Кать…
— Давай не сейчас, Тимур, ладно? Не уверена, что выдержу это все сейчас.
— Хорошо, — Алмазов с шумом сглотнул. — Я… можно я лягу здесь?
— Ты у себя дома, Тим. Где же тебе еще ложиться?
— Просто я подумал, что…
— Я выкину тебя из постели?
— Не знаю.
— Ты сам сказал, что ничего не было, — едва слышно прошептала я.
— Не было! И не будет, я… Я тебе обещаю, Кать!
— Не надо… Не давай обещаний, которых… — я не договорила и всхлипнула. Ломаясь, крошась…
— Катя… Ну, не плачь, слышишь? Я люблю тебя… Я все сделаю. Ты только не плачь. И не уходи!
Как же хорошо он меня знает… Знает, что я уйду, не стану терпеть, а все равно рушит… ломает то, что мы так долго строили. Будь ты проклят, Алмазов… Как же так? Как же так, Тим? И… за что?
