— Да, иди.
Джез нехотя отступил еще на шаг, протянул руку… и опустил. Секундное затуманиванием, легкий порыв ветра от взмаха крыльев, и на балконе я осталась одна.
Глава 18, Впечатляющее ожидание
Гнездо выглядело одиноким. Как может быть одиноким детский мяч, забытый в траве у летнего домика после отъезда малышей. Вроде бы все хорошо, но настоящие хозяева уже не рядом.
Разум напоминал мне, что в поместье уже несколько лет жил большой клан, и заброшенными эти места точно не назовешь. Глаза подтверждали — в графинах благоухают свежестью недавно срезанные цветы, картинные рамы — тщательно протерты. Этот дом любили. И все равно он страдал.
Я вышла из разгромленной гостиной к парадному лестничному холлу и прислонилась щекой к наборному каменному панно. Пыталась услышать сердце дома, но Гнездо молчало. Только слабый треск и гудение огня от догорающего где-то на улице вертолета.
Только что я дозвонилась в полицию и сообщила о происшедшем Эдне Шлиман, помощнице шерифа. Она быстро передала сообщение начальству, а сама принялась задавать вопросы, быстро превращая беседу со свидетелем в допрос подозреваемого.
— Кто именно напал?
— Понятия не имею. Одеты в черное. Глостеров называли «Цель» и по номерам.
— Что вы делали в доме?
— Давайте так… вы приедете и обсудим, я здесь, никуда не ухожу. А сейчас посмотрю — возможно, моя помощь нужна пострадавшим в доме.
И оборвала связь. Не хотелось общаться с представителями закона без Гэбриэла, а вдруг я не все события правильно трактую. Лучше вместе будем отвечать.
Я обернулась навстречу тяжелым, медленным шагам по ступеням. И бросилась к идущему с третьего этажа, качающемуся Гэбриэлу. Лицо его было в копоти, на бедрах — разорванный кусок простыни.
— Леди Химену оставил в спальне, — прохрипел он. — Как ты?
Сейчас оборотень ничем не напоминал того бодрого, полного ярости гигантского волка, в хлам разнесшего тяжелую воздушную машину. И не походил на громилу, уложившего врага на первом этаже. Гэб снова превратился в стройного молодого парня, больше напоминавшего студента, чем опасного зверя, которым на самом деле являлся. Природа хитра и часто прячет сюрпризы в самых невинных вариантах.
— Я нормально, — бросилась, подставляя плечо, но вес оказался удивительно тяжел и меня буквально снесло на ковер, вместе с теряющим силы Глостером. — Господи, что с тобой? Принести воды?
— Ничего страшного, — он сипло хохотнул, сграбастал меня за плечи, не давая побежать за питьем. — После оборота бывает небольшая слабость, а трансформировался я не хило. Испугалась? Холли, к слову, тебе не кажется веселым, что мы постоянно оказываемся на полу? Как думаешь, на что нам судьба намекает?
— Мистер Глостер, судя по тому, как вас травят и стреляют, у судьбы весьма странные намеки, мне мало понятные, — от кипящего жаром мужского тела головокружительно пахло пряностями и ароматом свежесрезанной зелени. Я невольно вспомнила вкрадчивый мятный оттенок, которым благоухал Джез… — Ты был не страшным, а скажем так — впечатляющим.
— О, это ты еще не всего меня видела, — он хохотнул. Но я видела, что все не так весело, как мне хотят показать. Пальцы Гэбриэла подрагивали, грудная клетка ходила раздуваемыми кузнечными мехами. Он оперся на поручень лестницы и поднялся на ноги с явным усилием. — Как остальные в зале? Проклятье, надо узнать о больных в подвалах.
— В зале так и сидят на стульях без сознания, — вздохнула я, становясь рядом. Прекрасное платье, на которое я возлагала столько надежд, было окончательно испорчено. Наверное, вместе мы походили на погорельцев. — Я вызвала полицию, они же из ваших? Вот и проверят заболевших.
Он облизал нижнюю губу и подтянул меня поближе, почти впечатывая в гибкое тело молодого хищника. Непонятно дрогнул. Бедняга, как же он устал.
— Сильная слабость? — опасливо спросила я, лихорадочно соображая, как бы не попасть под неподъемно тяжелое тело оборотня. Помнится, из-под его младшего брата я так и не смогла самостоятельно выползти. А старший вообще из меня блин сделает.
— У меня? Кажется, это ты, Холли, еле стоишь. Белая.
— Я? Я — отлично. Все супер! Не обращай внимания.
Гэб подумал, сверкнул прежней знакомой бирюзой, шагнул и пробормотал жалобно:
— А ты права. Что-то ног не чую, надо дойти до стула. Удерживай за талию.
Пахло подвохом. Но отказать раненому герою… Волосы с одного края полностью слиплись от крови, скорее всего его двинула винтом. Регенерация заживила травмы, но мало ли…
Правой я осторожно обхватила его за талию, а левую руку — Гэб подхватил и положил на свой плоский, весьма, мать его, привлекательный живот. Не дай бог нащупаюсь и спать потом не буду. Бархат кожи под пальцами и сильный, забивающий ноздри запах кружили голову. Сил, как оказалось, и меня самой почти не осталось. Колени подгибались как ломкие веточки. Слабея и боясь утащить за собой Гэба, я попробовала отодвинуться, но на меня шикнули:
— Крепче держись…, - и дальше нежно-нежно. — Вот и стул, вместе сядем. Давай мне на колени. Холли… Боялся за тебя. Ты такая хрупкая, почти прозрачная.
На фоне крепких девушек-оборотней я, конечно, выгляжу довольно субтильно. Но прозрачной меня точно не назовешь. Вот, значит, как он меня воспринимает — непрочной.
— Хрустальная, на руках тебя буду носить — он продолжал петь странные дифирамбы, но я почему-то была совершенно не против, тем более, меня удобно разместили на мускулистых мужских бедрах. Это было очень вовремя. И даже удобнее, чем на некоторых диванах. Может быть природа специально так кроит ноги мужчин, чтобы на них было удобнее располагаться?
Вот Йожи считал мои руки созданными для чесания его башки и пузика, почему бы мне не принять идеальную функциональность некоторых частей Гэба в честь себя? Создан для восседания! Звучит?
Стресс и дикое напряжение резко сменились усталой расслабленностью, мысли потекли размеренно-вяло. Я погладила оборотня по животу, потом провела ноготками, почесав как Йожи.
Время остановилось, окружающий мир исчез. Остались только полумрак просторного холла и с величайшими предосторожностями удерживающий меня молодой мужчина. Смуглая кожа поблескивает от сажи и пота словно полированный стол, коготки даже на миллиметр не проминают. Глостер неверяще наблюдал за увлеченно поглаживающими пальцами, потом хрипло, замедленно выдохнул и уткнулся носом в сгиб моей шеи. Дыхание горячим бризом коснулось кожи, вызывая легкую дрожь и желание продлить, повторить чудесные ощущения… доверия.
Я потерлась щекой о колкую жесткость спутанных волос, несущих привкус огня и крови. Прислушалась к тишайшему, почти неслышному выдоху Гэбриэла:
— Моя.
Формулировка не понравилась моей заторможенной, уставшей, но продолжающей «бдить» природе.
