— Первый удар сорвет покровы одежды, — объявил Дитрич.
Второй удар я уже ожидала, поэтому дернулась, услышав предупреждающий хлопок… Кнут снова меня настиг, захватив на этот раз и плечо. Боли не было, хотя во второй раз у меня появилось ощущение, что с меня сорвали рывком кожу.
— Второй удар сорвет покровы тела, — раздалось сзади.
Покровы… тела? Тела? Я бы кинулась бежать, если бы не тонула в темноте.
— Третий удар сорвет покровы души!
Кнут ожидаемо настиг меня и в третий раз. Что-то стало меняться вокруг, я ощутила вибрации, исходящие от места, где должен был стоять Дитрич, а еще — легкость. Чувства никуда не делись, но я перестала ощущать свое тело…
— Покровы сорваны, — важно произнес он. — София Корбиниан, теперь, когда мы убедились в том, что…
— Проклятье! — вдруг воскликнул Уэнделл.
— Эгуи! Как вы посмели прервать меня? — вскричал взбешенный Дитрич.
— Вы поглядите на нее!
Вспыхнул свет. Я увидела бледного, как смерть, Уэнделла, раскрасневшегося, как помидор, Дитрича. У обоих мужчин склеры и радужки затопила темнота. Я попятилась, и впервые за все время «похищения» допустила серьезную мысль о том, что действительно нахожусь в другом мире.
— Это не королева, — сдавленно произнес Коршун.
Я посмотрела сначала на красавчика Уэнделла, а потом на старика Дитрича, но они молчали и не спешили приносить мне извинения. Наверное, от этих людей извинений не дождаться. Плевать! Главное, пусть вернут меня туда, откуда похитили! А уж психика у меня гибкая — я сама себя сумею убедить, что мне просто приснился красочный сон.
— Король ошибся, — сказал Уэнделл.
Коршун вцепился в свой посох обеими руками, как от слабости. Еще рухнет здесь… Но нет, судя по всему, старик здоров и устоит, даже если под нами разверзнется бездна.
— Ошибся? — повторил Дитрич задумчиво. — Разве короли ошибаются?
— Очевидно — да.
— О, нет. Короли не ошибаются… Только мы знаем, что душа, что перед нами — не та. Хм-м-м… — на лице Коршуна появилась премерзкая улыбка. — Перед нами — София Корбиниан. Так всем и объявим.
Брови Уэнделла приподнялись.
— Кто посмеет усомниться в наших словах, словах Верховных Стража и Смотрителя? Кто посмеет усомниться в поступке короля?
— Я! — проговорила я возмущенно. — Я всем скажу правду!
— Молчать!
— Я не королева, вы сами видите!
— Молчать, я сказал! — Коршун навел на меня посох. От этого маневра я потеряла возможность двигаться и говорить. Все, что я могла теперь — это таращиться на мужчин и поражаться их бессовестности. Каковы подонки, а!
— Казнь королевы необходима для благополучия Аксара, — уверенным тоном продолжил Дитрич. — Рейн любил Софию, и он не будет знать покоя, покуда она не умрет.
— Но это не королева!
— И что? Лишь мы знаем об этом, Уэнделл. Лишь мы… — Заметив скепсис на лице Стража, Смотритель начал увещевать: — Мыслите высокими категориями. Одна маленькая жертва принесет столько пользы! Король успокоится, ненужные узы разорвутся, народ перестанет беспокоиться. Ваша сестра Луиза, наконец, сможет стать королевой. Сколько лет вьется она вокруг Рейна, сколько слез она пролила из-за него и Софии? Уэнделл, неужели вы будете так жестоки к собственной сестре, что лишите ее возможности исполнить мечту? Она не переживет, если упустит шанс стать единственной для Рейна. Король ведь и ваш друг…
— Предлагаете казнить девушку вместо королевы? — глухо спросил Фэд, указывая на меня. Лицо его стало отстраненным, как будто он уже витал в мыслях о будущем, в котором королевой Аксара стала его сестра.
— Глупая уловка. Последняя хитрость, чтобы спастись. Так мы скажем всем на заявления этой девчонки, когда она начнет кричать, что невиновна. Рейн поверит нам.
— А София останется в другом мире, живая и невредимая, — покачал головой Страж.
— София-София-София! — потерял терпение Дитрич. — Кому до нее есть дело сейчас? Нам нужно возрождать Аксар, а не думать об этой пакостной рыжей вертихвостке!
— Отпустите меня немедленно! — возмутилась я.
Мужчины оторопели, а я вместе с обретением голоса потеряла чувство легкости. Кажется, ко мне вернулись «покровы»… Последние два. Одежда так и осталась лежать клочьями.
— Как?! — открыл рот Дитрич. — Как ты смогла нарушить мое повеление?
— Фокус-покус, — развела я руками, и сама сильно удивленная.
— Ну, все, это клоунада мне надоела. — Фэд взмахнул рукой, и реальность вновь поменялась.
Я вернулась в уже хорошо знакомую камеру, голая. Природное жизнелюбие и слоновье спокойствие, выработанное мной на работе, не давали мне паниковать. Но все-таки меня уже начинало сильно беспокоить происходящее…
— Здравствуйте еще раз, тэгуи, — появился передо мной Уэнделл. Даже не взглянув на меня, он подошел к койке, сорвал с нее покрывало и накинул на мои плечи. Не дожидаясь, пока я что-то скажу, он начал: — Вы в шоке, и я понимаю вас. Но ситуация такова, что у вас нет на эмоции времени. Хотите жить — слушайте меня и отвечайте на вопросы.
— Хорошо.
— Первый вопрос — кто вы?
— Человек!
Уэнделл снисходительно улыбнулся.
— Мы все люди. Вопрос в том, обычные, или нет. В своем мире, до того, как Рейн забрал вас, вы замечали за собой странности, нелогичности?
— Я женщина, так что да — конечно, замечала!
— Славно, что вы способны шутить в такой момент. Замечали в вашей жизни что-то странное, выбивающееся из рамок существования в вашем мире?
— Нет.
— Ваши родители были обычными людьми?
— Да.
— Уверены?
— Как я могу быть в этом уверена? — простонала я и села на койку.
— Вопрос вашего происхождения — сложный вопрос. Его не выяснить здесь, в Аксаре. Ладно, оставим это. Давайте размышлять, тэгуи. Расскажите, как вас забрал король. Постарайтесь не упустить ни одной детали.
Спокойный голос Уэнделла подействовал на меня благотворно — я перестала трястись, смогла собрать разбегающиеся мысли и начала рассказывать. Страж внимательно выслушал меня, задал несколько уточняющих вопросов и без долгих раздумий сделал вывод:
— Вы — не обычный человек, а тэгуи.
— Да ладно? — хмыкнула я нервно, и в этот момент в камере появились Его Величество. Выражение лица короля было почти безумным. Что бы ему ни сообщили, новость ему не понравилась.
— Ты обещала мне! — прорычал он и пошел на меня с явственным желанием убить. — Ты обещала раскаяться и принять свою участь! А вместо того — еще одна ложь! Ты неисправима!
