— Анна Марьяновна? — в кабинет заглянула Жанна из бухгалтерии. — Простите… А Андрей… Еще не пришел?
— И не придет, — уставшим голосом ответила девушке. — Он… попал в больницу.
Из-за меня.
— Как в больницу? — Жанна сникла. Зато смело прошла в кабинет и села на кушетку. — Что-то серьезное?
— Да, — отозвалась честно.
— Но… как же так? А где он лежит? Что случилось?
— В пятнадцатой. Подробности…
Не твоего ума дела.
— Пока неизвестно, — ответила почти честно. — Если будут какие-то новости…
— Надо же узнать! — с упреком произнесла Жанна. — Может… надо его проведать? Мы с девочками могли бы съездить…
— Всем офисом? — посмотрела на бухгалтера с сомнением. — Давайте не будем впадать в крайности.
А то я уже на грани. Понимаю, что надо самой ехать… Только куда перекидывать назначенные встречи?
Тоже несерьезно. Только вступила в должность, и уже буду перекраивать планы из-за чп с сотрудником. Так нельзя.
И не ехать к Андрею тоже нельзя.
Черт, почему все так вовремя-то, а?
— Съездить, конечно, надо, — произнесла вслух, вроде как рассуждая. Но Жанна мысль подхватила моментально.
— Обязательно! Я могла бы в обед. Думаю, Наташа тоже сможет. И Люба… Работа не пострадает, — пообещали мне самое важное. — Узнаем, как он там.
— Хорошо, — скупо согласилась я, испытывая неприятное сомнение в душе. Как-то кажется неправильным, что Андрей после всех своих подвигов будет встречать наш теплый женский коллектив в своей палате.
Хотя радоваться должна. Он получит внимание, заботу. Переключится с меня на кого-нибудь из девчонок. Тогда и подарок верну с чистой совестью.
Почти чистой. Все равно забыть, что он во все это вляпался не без моего участия, невозможно.
И все равно навестить его надо. Просто по-человечески.
— Жан, узнай у Андрея, может быть, ему что-то нужно привезти?
Маловероятно, конечно. Наверняка, как только парень придет в сознание, позвонит своим родителям, друзьям или девушке, которые обеспечат Коржаненко всем необходимым. Но вдруг? Не с пустыми же руками ехать к этому герою-дуралею?
* * *
К обеду поняла, что работать бесполезно. Все валилось из рук. Буквально. Разбила чашку, испортила два отчета. Цифры плыли перед глазами, путались. Пришлось признаться самой себе, что голова у меня совершенно не варит. В какой момент здравая оценка ситуации да и логика полностью отключились — я не знаю.
Я не спала больше суток. Попала в чрезвычайно стрессовую ситуацию, которая могла оказаться травмирующей для психики. Бросила Андрея одного в больнице. Понятия не имею, что с ним… Дозвониться до отделения — просто невозможно. И я не знаю, сообщили ли его родителям. И, наверное, стоило поставить в известность Никифорова.
«Здравствуйте, Сергей Викторович. Как на работе? Да никак. Как ваш друг устроился? Шикарно. Только вчера на улице ножом пырнули, в больничке лежит. Зато я просидела над отчетом целых пять часов, пока не сообразила, что занимаюсь полнейшей фигней…»
Да, звонок получится примерно таким, видимо.
Телефон завибрировал. Смс.
«Хочу тебя».
Так как уже успела встать на ноги, осела обратно в кресло.
От Андрея.
Живой!
Боже мой, живой!!
Прижала ладонь к лицу, испытывая невероятное облегчение.
Второе сообщение, телефон снова завибрировал в руках. На этот раз голосовое:
— Меня тошнит. И все болит. Приезжа-а-а-ай… — звучал он так, словно выпил. Язык заплетался.
Следом пришло еще одно сообщение:
— А-аня-я-я-я…
Всё. Точно еду. К черту работу.
— Анюю-ю-юта-а-а… Не хочу Жанну… Хочу тебя…
Пришлось срочно зажать телефон между рук, чтобы заглушить стоны Андрея. Потому что уже вышла к лифту и, услышав заявления Коржаненко, сотрудники в лобби посмотрели на меня с удивлением. Мягко говоря.
Ох, Андрюша. Как же я надеюсь, что это ты так от наркоза отходишь.
— Тебя… — новое голосовое сообщение, которое я прослушала, зайдя в лифт. И прикрутив громкость до самого минимума.
— Жанна не подходит. Это почти как Анна, только не получается говорить Ж-ж-жа-аню-юта… А с тобой получается. Анюта… Анечка…
Это… странно. У меня только два варианта: или Андрей очнулся после наркоза, или уже смылся отмечать второй день рождения в каком-нибудь баре. Причем, сдается мне, что оба варианта равновероятны.
— Аня, Анечка, Анюта, для тебя не жаль салюта…
Пожалуй, не буду я слушать, что он там присылает. Уверена, что, когда Коржаненко придет в себя, ему будет очень стыдно. Во всяком случае, хочется в это верить. Правда, не сильно похоже, что Андрей в принципе знает, что такое стыд. Но вдруг?
Деловая жилка во мне тут же подсказала, что удалять сообщения все-таки не стоит. Компромат — он и в Африке компромат.
И вот оно — снова чувствую себя скотиной. Человек жизнью рисковал, чтобы мне помочь, а я думаю о том, что нужно собрать на него досье, чтобы иметь рычаги давления.
Нет чтобы решить, что все произошедшее — отличный шанс пересмотреть отношения, попробовать, не знаю, стать друзьями. Нет, не такими, кто будет по пятницам вместе ходить в спорт-бар или созваниваться по выходным. А теми, кто будет в состоянии общаться нормально, без претензий…
Да не, бред какой-то.
Какие друзья? Я начальник, он подчиненный.
Мда… Ситуёвина.
Пока доехала до больницы, сгрызла все ногти. Опять из-за Коржаненко, между прочим. Вообще, дурацкая привычка. Чуть какие нервы — прощай, маникюр. А Андрей тот еще организатор стресса.
Сто шестьдесят четыре голосовых сообщения.
Настойчивый молодой человек.
Я связалась с безумцем.
Осталось понять, хорошо это или плохо.
— Добрый день, я к Коржаненко Андрею, — обратилась к медсестре на посту.
Все же просто — раз он шлет мне развеселые сообщения, то явно не находится в тяжелом состоянии. Значит, никакой реанимации, а палата. Операция была? Значит, должен лежать в хирургии. Не могли же Андрея перевести куда-то еще так быстро? И не сбежал же он, в самом деле?
— Тринадцатая, — не отрываясь от своих занятий, сухо ответила медсестра.
Я не суеверная, но что-то мне не понравилось, что Андрей лежит в «несчастливой» палате. Надо будет найти заведующего отделением и попробовать договориться о переводе Коржаненко в другую палату. Есть же здесь какие-нибудь варианты?
