– Прекрати!
– Нет! – Мэгги не могла остановиться: – Почему, защищая его, ты обвиняешь меня? Почему ты убираешь беспорядок, который устроил он?
– Потому что кто-то должен.
Не только его признание удивило ее, но и суровый тон, которым он произнес эти слова.
– Из-за всего этого у Хазина могут быть неприятности. Ты права, я должен просто оставить все, как есть, но…
– Ты любишь его.
Мэгги произнесла это как факт, но Ильяс покачал головой, уверенный, что этого не может быть.
– Я почти не знаю его. Мы никогда не проводили время вместе, когда были детьми.
– Никогда?
– Не совсем, – ответил Ильяс. – Мы встречались на официальных мероприятиях, но в другое время были разделены. – Ильяс тряхнул головой. – Однажды произошла путаница. – Он улыбнулся, вспомнив об этом. – Няня Хазина была в отъезде, а старейшина, который присматривал за мной и давал мне задания, приболел. Мы никому не сказали об этом. У нас был целый день, чтобы делать, что хотим.
– Всего один день?
Ильяс кивнул.
– Сколько лет тебе было?
– Восемь или, может, семь. Мы спустились в хаммам и купались в озере, в пещере.
– Вы могли утонуть!
– Но не утонули. Мы играли и смеялись. И мы были настоящими братьями в течение этого дня. Хазин сказал, что хотел бы, чтобы я стал королем и мы правили вместе. Он был таким маленьким, что я сомневаюсь, что он помнит это…
Мэгги тоже сомневалась в этом, потому что Хазин сказал ей, что у него нет ни одного счастливого воспоминания из детства. Хазин дал Мэгги ясно понять, что считает своего брата таким же холодным и эмоционально пустым, как и своих родителей.
– Даже в таком возрасте Хазин понимал, что что-то не так.
– Не так?
Ильяс никогда не думал о тех годах и, конечно же, ни с кем не обсуждал это. Но рядом с Мэгги ему было спокойно, а временное убежище и ветер создавали иллюзию, что они сокрыты от всего мира, поэтому он смог рассказать ей все это.
– Я не всегда согласен с правлением моего отца.
Это не было секретом как таковым. Большинство старейшин знало об этом, и народ Зарании надеялся, что Ильяс просто выжидает, когда сможет управлять страной сам.
Тем не менее этого не следовало говорить.
Возможно, Мэгги не вполне понимала, как он откровенен с ней. Ее глаза не расширились от ужаса, она не нервничала, когда задала ему следующий вопрос. На самом деле она задала этот вопрос таким же тоном, как если бы они продолжили обсуждать бедуинов и тур в пустыню.
– С чем ты не согласен?
Глаза Ильяса сузились. Он напомнил себе, что эта женщина может соблазнить принца, а потом шантажировать его. Но в ту же секунду понял, что Мэгги не способна на предательство. Он точно знал это.
– Зарания – процветающая страна, и все же многие люди бедны.
– Ты можешь с этим что-то сделать?
– Пока нет, – ответил Ильяс.
Мэгги всмотрелась в его прекрасные глаза и увидела в них тайну. Еще немного, и она бы ее разгадала.
Не выдержав ее взгляда, Ильяс отвел глаза.
– Я ничего не могу сделать, пока он король, – проговорил принц и позвонил в колокольчик.
Тут же явилась одна из женщин. Ильяс отдал какой-то приказ.
– Что ты сказал ей? – спросила Мэгги.
– Я приказал музыкантам играть громче, чтобы никто не услышал наш разговор.
– А где они? – спросила девушка, оглядываясь.
– В другой части шатра. Они не могут слышать нас, но мы можем слышать их.
Музыка стала громче.
Разговор не приглушил желание. Ильяс посмотрел на Мэгги и увидел, что она сидит с закрытыми глазами, поддавшись очарованию музыки. Золотистый локон упал ей на лоб, и у него возникло искушение убрать его. Не для того, чтобы лучше ее видеть или прикоснуться к ее волосам. А просто так.
Но когда его рука потянулась, все его чувства обострились, и он убрал руку, чтобы не поддаться искушению.
Мэгги открыла глаза, и их взгляды встретились. Ильяс понял, что она читает его, как открытую книгу.
– Танец? – предложил Ильяс.
– О, с удовольствием!
Но тут здравый смысл возобладал над чувствами.
Он не танцевал с женщинами и никогда не сидел, подолгу глядя в глаза. Мэгги Делани заняла слишком много места в его сердце. Их первый поцелуй был не таким, каким он обменивался с наложницами перед тем, как заняться любовью. Он был нежным и трепетным, пробуждающим желание, а не похоть.
Ильяс понял, что ему надо каким-то образом разорвать близость, зарождавшуюся между ними. Он должен отступить.
Поэтому он попросил ее танцевать для него, а не танцевать с ним.
– Начинай.
Мэгги почувствовала, как вспыхнули щеки. Ее ответ на его предложение потанцевать был непосредственным и искренним, потому что она действительно думала, что он приглашает ее на танец.
Если она не хочет признать свою ошибку и дать понять Ильясу, что ухватилась за шанс оказаться в его объятиях, то ей нужно срочно что-то предпринять.
Поэтому она встала. Гнев полыхал в ее зеленых глазах, хотя она улыбалась.
Она не часто танцевала, но танцевать в одиночку для кого-то… Такого с ней еще не было.
«Но что тут может быть сложного?» – подумала Мэгги и стала покачивать бедрами, чувствуя себя полной идиоткой.
«Ненавижу!» – кричали ее глаза, когда она подняла руки над головой, как делала женщина у костра в ночь перед похищением. «Ненавижу тебя всем сердцем!» – думала Мэгги, пока танцевала, предпочитая выглядеть посмешищем, чем признать, что так глупо поддалась на провокацию.
Но потом она все-таки остановилась.
– Я не могу…
Ильяс наблюдал за ней, улыбаясь про себя. Затем он поднялся и подошел к Мэгги. И когда он взял ее за руку, Мэгги заглянула ему в глаза.
Теперь она знала его лучше.
Глава 7
Ильясу понравилось, что она попыталась.
– Когда смотришь на танцовщицу, кажется, что это легко, – сказала Мэгги, когда принц подошел к ней.
– Просто нужна практика. – Ильяс встал у нее за спиной и положил руки ей на бедра. – Вот так.
– Как? – спросила Мэгги, борясь с желанием прижаться к нему.
– Стой ровно.
Это было легко сказать, но не так легко сделать, когда сзади стоит привлекательный шейх.
– А теперь оттолкни мою правую руку, – сказал Ильяс.
Мэгги постаралась, но ничего не вышло.
