– Я ничего не возьму от тебя. Откуда мне знать, что ты ничего не подсыпал в воду?
– Я не собираюсь одурманивать тебя. Ты можешь мне доверять.
– Один человек сказал, что никогда нельзя доверять тому, кто похищает тебя посреди ночи и привозит в свою палатку в пустыне. – Мэгги посмотрела на принца и пояснила: – Это сарказм.
– Я понял.
Ильяс наполнил стакан и, не спрашивая, сел к ней на кровать. Мэгги, скованная напряжением, лежала и смотрела, как он пьет. Она увидела, как двигается его горло, когда он глотает, и почувствовала странную слабость в теле.
– Видишь, – сказал он, выпив воду, – ничего опасного в ней нет.
– Может, ты не восприимчив.
Ильяс улыбнулся.
Не рекламная улыбка, всего лишь легкое подрагивание влажных после питья губ.
Мэгги вдруг почувствовала жар внизу живота. О, ну почему он такой привлекательный мужчина? Почему именно он воспламенил ее чувства? Почему ее не мог похитить какой-нибудь горбун с гнилыми зубами, от которого разило бы потом и другими отвратительными запахами?
– Выпей. – Ильяс протянул ей наполненный стакан.
Но Мэгги покачала головой.
– Когда меня освободят?
– Ты не можешь покинуть шатер. Буря быстро приближается. Ни один вертолет не полетит сейчас. А пока тебе нужно пить, я уверяю тебя, это безопасно.
– И я могу вам доверять?
– Ты должна пить. Я не уйду, пока ты не выпьешь целый стакан.
– Это твой выбор. – Мэгги лежала, сомкнув веки.
Сейчас, когда она не смотрела в его глаза, она остро ощущала исходящий от него аромат благовоний и жар его тела.
– Мэгги.
Она не ответила.
– Я не прошу тебя, – сказал Ильяс. – Я требую сделать это.
– О, ну в таком случае… – Мэгги открыла глаза и потянулась к стакану. Но вместо того, чтобы взять и выпить воду, она поставила стакан на край кровати так, что тот сразу упал на пол. Вода быстро впиталась в ковер. – Я ничего не буду пить, – дерзко сказала она. – Последний раз, когда я пила в компании Аль-Разима, меня подставили!
Ильяс посмотрел на нее долгим взглядом. Если она говорит правду о том, что ей что-то подсыпали в питье, то сейчас она имеет право быть подозрительной.
Тем не менее скоро восход солнца, а она не пила. Пустыня – это не то место, где надо отказываться от воды. Ильяс поднял стакан и наполнил его снова. Затем повернулся к ней и протянул руку. Девушка вздрогнула, но он заставил ее приподняться, затем приставил стакан к ее губам и попытался залить воду в ее рот.
Мэгги боролась и вертелась на кровати. Но он был сильнее. Внезапно она сдалась. Они были очень близко друг к другу. Она ощущала его дыхание на своем лице, его руку на своем затылке. Безопаснее было просто проглотить воду.
Ильяс тоже почувствовал, что что-то изменилось.
Только что он боролся с ней, чтобы влить в нее воду, а теперь он боролся сам с собой, чтобы не поцеловать ее. К счастью, девушка перестала дергаться и выпила воду. Хотя большая часть пролилась ей на шею и грудь.
– Вот, я все выпила, – неестественным голосом произнесла Мэгги.
Ильяс напомнил себе причину, по которой пришел сюда. Он отпустил девушку и собрался наполнить еще один стакан, но потом передумал. Пролитая вода намочила ее пижаму, сделав полупрозрачной. Одна грудь и твердый сосок были видны сквозь мокрую ткань.
– Если ты не хочешь, чтобы я каждый час приходил сюда и играл с тобой в няньку, я предлагаю тебе выпить еще один стакан, прежде чем ты уснешь, – грубым голосом сказал Ильяс и вышел, оставив ее сидеть на кровати, слишком ошеломленную его прикосновениями. А затем, как будто он только что вспомнил свое обещание, Мэгги услышала в отдалении звон колокольчиков.
Глава 5
Был сумрак, когда Мэгги проснулась. Она все еще не знала, где именно находится, но боялась уже меньше.
Очевидно, ей не дадут погибнуть от жажды. Это обнадеживает.
Мэгги лежала в кровати, слушая завывания ветра, и смотрела на стену шатра, которая почти не шевелилась. Ей стало интересно, почему это так, ведь они находятся в центре песчаной бури.
Услышав шипение раскаленного масла и громыхание посуды с кухни, Мэгги поняла, что очень голодна. Отбросила одеяло в сторону и села. На спинке кровати она заметила приготовленную для нее одежду – традиционное заранийское платье-кафтан из светло-зеленого бархата с широкими рукавами и искусной вышивкой по лифу. Мэгги надела платье и, глядя на себя в зеркало, с удивлением отметила, что оно пришлось впору и очень идет ей. Бархат оказался похожим на теплый шелк, прикасаться к нему было очень приятно. На ковре стояли красивые бархатные туфли на плоской подошве, расшитые разноцветными стразами.
Ее волосы были спутанными, и Мэгги пробежала по ним пальцами, больше по привычке, чем из желания хорошо выглядеть.
В воздухе витал аромат специй, и она вновь ощутила приступ голода, но решила не показывать, что очень хочет есть.
Ильяс сидел на полу перед низким столом. Неподалеку стояла одна из женщин, которую накануне Мэгги прогнала. Женщина улыбнулась, и девушка, немного смущаясь, улыбнулась ей в ответ.
Ильяс жестом пригласил ее сесть рядом, стараясь не замечать, насколько хорошо она выглядит. Сон явно пошел ей на пользу. Щеки порозовели, а в глазах уже не было настороженности. Он приложил усилия, чтобы не обращать внимания на то, как выгодно такшета подчеркивает ее фигуру.
Ильяс хотел ее, но напомнил себе, что сейчас есть более важные дела. И потом, он не тот, кто будет спать с врагом.
– Как спалось? – спросил он.
– Ужасно, – солгала Мэгги.
– Ты крепко спала, когда Гульшат заходила проведать тебя. – Ильяс кивнул в сторону женщины, стоявшей неподалеку.
– Я просто прикрыла глаза, чтобы они отдохнули. – Мэгги улыбнулась, потому что вспомнила, что мама всегда так говорила, когда Мэгги заставала ее дремлющей. Здесь, в пустыне, она чувствовала, будто мама где-то рядом. – Сколько времени?
– Семь, – ответил Ильяс и кивнул Гульшат.
Та сняла крышки с блюд. Еда выглядела восхитительно.
– Я подумал о том, что ты сказала, – произнес Ильяс, когда женщина удалилась. – Если в твой напиток на самом деле что-то добавили, то я понимаю твои опасения по поводу еды и питья. Но отказ от пищи и воды – это небезопасно.
– Все в порядке, – вздохнула Мэгги, – у меня действительно нет выбора. Я должна питаться.
– Похвально.
– Так что я позавтракаю.
– Поужинаешь, – поправил Ильяс. – Сейчас семь часов вечера, а не утра. По словам Гульшат, ты лежала, давая глазам отдохнуть во время завтрака и обеда.
