— Да уж, лучше еду переводить и на демонов бросаться, — хмыкнул Наон, слизывая карамель с губы. — Подумаешь, отказал пару раз. Ревновать грешно, — поделился опытом демонюга.
— Да как вы! — Кикимора вновь сменила цвет, больше походя на разнервничавшуюся демонессу, чем болотную деву.
— Смею, милочка, смею. Ты мне лучшие посиделки в мире испортила. — И уже мне: — Ваша светлость, извольте подождать снаружи. Я вынужден объяснить госпоже, насколько неподобающа ее ревность. И это приличная болотница! — Он осуждающе покачал головой и вывел меня из кондитерской.
«Вот всегда так, ни поесть, ни подслушать!» — заключила я, безуспешно припадая к дверному проему.
Когда же дверь открылась, я едва не встретилась носом с дорогой, но была расторопно подхвачена одной рукой. В другой Наон держал упакованный с собой тортик, две тарелки, стаканчики и большую флягу.
— Здесь негостеприимные посетители, — пояснил он и подошел ко мне, чтобы переместиться куда-то еще. Я успела заметить, что над бровью демонюги тянется тонкая светлая полоска, которая с каждым брошенным на мужчину взглядом затягивается все интенсивнее.
К моменту, когда мы вышли в самом центре болотца, от царапины не осталось ни следа, а сам демон вновь был беззастенчиво любезен и нагло неотразим. Не отражали его ни стены, ни барьеры, ни зеркала, ни даже мое твердое «нет», когда этот прохиндей извлек из воздуха покрывало и, не считаясь ни с чьим мнением, подло воспользовавшись силой, приподнял меня и усадил на чистое. Как будто до этого я запачкаться не успела?!
Вот никогда не понимала таких демонюг! Одно дело — чистое на чистое, а совсем другое — грязное на чистое! А потом кому-то это стирать. Очень красиво получается! Жест изящный, а последствия… Но ведь никто о них не думает!
— Кушать подано! — в лучших традициях русских пьес выдал демон, гордый осознанием своей роли. Увы, главной, хотя я надеялась на второстепенную. Будь он актером массовки — ушел бы после этих слов за кулисы, а мне осталось бы только наслаждаться тортиком и…
— Самаэлен?! — шумно выдохнула я, глядя, как с усердием ледокола ко мне скачет с кочки на кочку кошка, нахватавшая репьев. Да уж, демону настала полная и неизбежная Бездна! В смысле будут бить, и больно.
— Данька! — прошипела кошка, прыгая между нами, прямо на тортик. Грязными лапами! — Домой!
— Но…
— Чаевничать дома будешь! И не со всякими похитителями, а с почтенными болотниками! — не дала возразить Самаэлен, вытирая лапы о мох и запрыгивая на меня. Вот теперь точно переодеваться и стирать!
— Уважаемая!
— А с тобой мы позже поговорим! Тигр тебя сдал, так что не отвертишься! — обиженно мяукнула Самаэлен и открыла переход. Теперь я точно знала, что кошка действительно Хранительница. Без всяких чар открыть путь в родную усадьбу мог только дух-хранитель.
Я ожидала, что повторится судьба альтаровского ковра, но Самаэлен, в отличие от магов, была девушкой. Когда-то давно, но была. И переживания о судьбе декора ей тоже были близки, а потому проявились мы на многострадальном крыльце.
— Так, сидишь дома, играешь с Жабкой, никуда не уходишь, — проинструктировала меня злая кошка, вспомнившая о несохранности шкурки.
— Так точно, мэм! — Я даже честь отдала правильно, специально, прежде чем ладонь ко лбу приставить, расстояние от бровей отсчитывала!
— Иди уже, — сменила гнев на милость кошка и упорхнула в неведомые дали, за угол, чиститься от репьев. А голодная я поплелась в дом на разведку.
На кухне царило оживление, с приходом меня превратившееся в хаос. Загремела посуда, разбилась тарелка, вилки погнулись, а шумовка упорхнула в печку. Да, все были абсолютно и бесповоротно рады моему присутствию. Я отвечала им взаимностью: рассыпала соль, столкнула сахарницу локтем на пол, перепутала вилку с ложкой и хватанула уксуса вместо воды.
Откачивали меня всей кухней. И, судя по всему, в процессе и подружились. Ибо, стоило мне отойти от «напитка», как мне выдали нормальное мясо. И тут я вспомнила про бутерброды. К моему вящему ужасу, они канули в Лету, оставшись или в кондитерской, или на болоте. Ни демон, ни Самаэлен не придали никакого значения моей поклаже, и теперь я потеряла не только бутики, но и корзинку. Горе-горюшко!
Заев свою трагедию первоклассным мясом, я подобрела и разленилась: к себе в комнату ползла медленно и счастливо, стараясь не трогать стены и уж тем более никуда не садиться. И только в собственной ванной почувствовала себя человеком!
Живым, чистым и промерзшим. Особенно страдали коленки, которые горячая вода легла нещадно. Выдохнув, я пристроилась в ванне, накидала в воду все, до чего только руки доползли, и лишь когда всю поверхность воды заняли листочки-лепестки, поняла, что слегка переборщила, и ванна превратилась в емкость для размачивания травок, а не посудину для помывки. Но дело было сделано, и покидать корабль капитан не решился.
Закончив с маринованием себя, любимой, я выбралась из ванны, чувствуя себя огурцом. Свежезасоленным, хрустящим огурцом, судьба которого еще не определена.
Решив предаться прокрастинации (в быту сдаться лени, но с условиями), я, как и положено, принялась занимать свое время всем, кроме изучения матчасти. Помнится, Вита запихнула в мою сумку план отчета о практике, который неплохо было бы начать заполнять, раз уж время свободное выпало, но… Прокрастинация наше все, и я завалилась на кровать, размышляя о судьбах нашей родины и о том, чего умом не понять.
Выходило продуктивно, но неинтересно, и я полезла за справочником болотных рас, чтобы увидеть ровно на сорок третьей странице гордое наименование «Леденик Северный, умеренно зловредный». Ниже, криво-косо-кособоко значилось: «Существуют особенно ценные экземпляры, подтверждающие процесс эволюции ледеников от умеренного вредительства к злонамеренным акциям». И картинка — карикатура на Олисена. И даже подпись присутствовала, чтобы последующие поколения отроков знали врага в лицо.
Далее, вооружившись корректором, последний редактор книги оставлял свои ценные пометки, из коих следовало, что а) все леденики-мужчины патологически неверны; б) обладают талантом к перевоплощению и смене масок; в) свидания с ними — сплошная потеря финансов; г) наутро вся столица будет знать, куда и с кем он ходил и с каким результатом. Прочие особенности расы рассматривались впопыхах и вписывались по три строчки в одну.
С трудом, но я разобралась. Продолжительность жизни ледеников была сравнима с болотной и исчислялась тремя сотнями лет. К ста пятидесяти развитие останавливалось, и уровень силы больше не менялся. Также начинала ухудшаться регенерация. Впрочем, ухудшалась она столь медленно, что никто и не замечал изменений. Какая разница ведь, за одну секунду или за две царапина заживает?
Местом обитания гордого племени ледеников значилось северное болото. Оно единственное замерзало, ибо располагалось так далеко, что порядочные болотники таких мест и не знали. Зато знали выходцев из того региона. В последнее десятилетие многие леденики эмигрировали из родных мест и прочно обосновались в столице и окрестных городах.
