— Согласен, — усмехнулся маг. — Я думал, это будет сложнее.
— На что согласен?
— На все перечисленное, — рассмеялся маг. — Или не сможешь?
— Еще как смогу!
— Тогда я согласен, — на мгновение сделав серьезное лицо, чопорно произнес Альтар.
— И как ты себе это представляешь?
Я уселась напротив, подобрав под себя ноги и откинувшись на спинку дивана.
— Примерно так, как ты и описала. На всю жизнь. Просыпаться и помнить, завтракать вместе…
— О «вместе» речи не шло! — запротестовала я. Самое дорогое место начало чуять подвох.
— А как иначе ты сможешь выполнить остальные пункты? — ехидно возразил маг.
— Да, провал. Не подумала, — сокрушенно призналась я. — Наверное, не смогу отомстить.
— А попранную честь болотницы как восстанавливать будешь? Нет, назад никак нельзя.
— И что делать? — разочарованно вопросила я, подпирая голову ладошкой.
— Есть один выход. Но он только для очень смелой болотницы. Вряд ли тебе подойдет. — Альтар поднялся со своего места. — Что ж, если месть откладывается, я, пожалуй, пойду.
— Стой! Что там за месть?
Я рванула к двери и забаррикадировала ее собой. Нет уж, сказал «а», пусть и «б» говорит. А то пришел, в болотной чести усомнился!..
Альтар довольно усмехнулся.
— …и помни, будешь падать — группируйся получше. Жабы тебя обойдут, а вот трасса твердая, — наставляла меня Дженджин, поправляя каску.
Каска, наколенники и налокотники входили в обязательную экипировку всадников и выдавались всем одинаковые, независимо от рода деятельности и подданства. Одинаково громоздкие, черные, они плотно обхватывали выделенную им область. Пока я сидела, их присутствие не стесняло движений, но вот стоило пройтись — и походка трансформировалась до неузнаваемости. По крайней мере, у меня. Обычная расхлябанность сменялась заржавевшим роботом, и даже отрепетированно вздернутая голова получалась не гордой, а какой-то поломанной и кривой.
— Данька, это что за курица? — поинтересовалась Вита, увидев, как я вышагиваю рядом с Жабкой. Та, в отличие от меня, прекрасно чувствовала себя с седлом. Его, к моей зависти, разрешили принести свое.
— Это сокол, — мрачно ответила я.
— А почему кривой?
— Солнца было мало, витаминов не хватило, — заерепенилась я. Весь оптимизм сдуло ветрами нервозности, которые и не думали стихать.
— Ну, Дань! — Из-за спины Виты показался Трейс с букетом лопухов. — Не будь букой! Смотри, что я для тебя приготовил!
И мне вручили лопухи. Хорошие, раскидистые, собранные вместе, они заменяли зонтик, чем нагло и пользовался болотник, держа их над своей головой.
— Раз мне — отдавай!
— Нет уж! Вот выиграешь — тогда отдам. А пока — не заслужила! — отмахнулся Трейс и отпрыгнул. — Эй, ты чего. Прыгать будешь на трассе, сейчас энергию беречь надо. Там знаешь сколько необогнанных жаб стоит?!
— Сколько? — Стрелочка моего настроения дрогнула и опустилась ниже нуля.
— Много. Но они все не чета нашей Жабке! — бодро заявил Трейс и шепотом добавил: — А еще там принц ходит. Форма такая, цвета неожиданности. Ходит, дуется, все ему не так… Жабка, я же понимаю, на Даньку надежды мало, но хоть ты его накорми чертополохом, а?
— Нечего Жабку плохому учить! — вознегодовала Вита и поймала Трейса за ухо. — Идем отсюда, негодник. Покажу я ему! Что удумал! Чертополох!
Хлопнула дверь, знаменуя их уход, стих и шум. Кажется, действо должно было начаться с минуты на минуту. Выстукивая нечто среднее между похоронным маршем и чечеткой, аккомпанируя себе трясущимися коленками, я взобралась на Жабку и пристегнулась к седлу. Теперь если и полечу, то ненадолго.
Помедлив, активировала и страховочный амулет, выданный всем ездокам при входе. Пусть на тренировке мы и обходились каким-то чудом, но на большой сцене требовалось соблюдать все требования безопасности, и эту в том числе.
Погладив Жабку по голове, я наклонилась к ней и прошептала:
— Мы справимся.
Земноводное довольно квакнуло: уж кто-то, а оно было уверено в исходе состязания.
Объявление участников прошло мимо меня. От волнения я не могла ни на чем сосредоточиться: то смотрела на трибуны, то прислушивалась к голосу комментатора, то считала про себя овечек, а то и вовсе исполняла гамму на пупырышках зеленой красавицы подо мной.
Наверное, я бы и построение пропустила, но Жабка не дремала. Заметив, что вынесли заветный флажок, она устремилась к одной из дорожек, которые резко оборвутся, стоит нам пересечь стартовую черту.
— Думаешь, все пройдет гладко? — спросила я у нее, но больше у себя.
Рядом кто-то фыркнул, подслушав мою реплику. Я обернулась (к сожалению, смотреть приходилось против солнца), но ничего, кроме описанной болотниками желтой формы, не смогла разглядеть. Принц, ну еще бы, у него уверенности на пятерых хватит, а самомнения, судя по осуждению в глазах окружающих, на всю дюжину.
Задрав нос, я отвернулась. Жабка последовала примеру вышесидящих и резко дернула голову в сторону, чуть не перекинув меня на чужую дорожку.
Желтый снова фыркнул, но сейчас это было заслуженно, и мне пришлось сдержаться. Было такое неписаное болотное правило: взялся надуваться — делай это с достоинством. С последним не получилось — сам виноват.
Нас прервали силы притяжения. Отпущенный судьей платок спланировал на землю, и с десяток жаб вырвались на трассу, дорвавшись до заветного соревнования. Седокам оставалось только сдаться на милость своих разом ставших неуправляемыми созданий.
Из-за пыли обзора практически не было. Мысленно простонав, я вцепилась покрепче в поводья, пригнулась к седлу и понадеялась, что моя Жабка проявит милосердие и скорее выиграет эту гонку. Тогда мы сможем быстренько пробраться на трибуны и смыться домой, пока нас не затоптали противники и фанаты. Обожателей я боялась больше всего. Причем преимущественно своих.
Узнав, что в этом году надрать уши пришлому принцу вызвалась бедная и маленькая я, народ возлюбил героиню и всячески пытался поддержать ее, то бишь меня, во всех благих начинаниях. Из-за их попыток я успела три раза упасть с Жабки на ровном месте, стать заикой и обзавестись нервным тиком. Если бы не Трейс, который от нечего делать и высочайшего приказа бабули сопровождал меня теперь везде, я бы, наверное, до гонок не дожила: скончалась от шока.
Над головой разносились какие-то звуки, но собрать их в слова не выходило. Пытаясь проявить врожденное любопытство, я изредка отрывалась от разглядывания пупырышек и поднимала голову, получала мухой в очки, успокаивалась и изгоняла из головы глупые мысли.
Желто-коричневая форма выплыла впереди. Жабка взбрыкнула и прибавила скорость: проигрывать иностранной курице гриль она не собиралась. Тридцать секунд, отделявшие нас от первой ленточки, втиснулись в двенадцать. Жабка успела первой, обогнав дриадского выкормыша на полкорпуса. Я сползла на песок и постаралась не очень громко орать от радости: мир вокруг кружился, но ноги стояли на твердой земле.
