Давид церемонно открыл перед нами дверь в свой шикарный кабинет и тут же за это поплатился – княжна, как только вошла, сразу же направилась к хозяйскому столу. Самое удобное кресло в помещении моментально оказалось занятым.
На это мой друг лишь вздохнул и отправил секретаршу готовить нам кофе.
– Ваше высочество, – осторожно сказал Давид, присаживаясь на гостевой стульчик, – там у меня документы в столе, могут понадобиться для отчета.
– Ничего, Давид Аронович, – ехидно улыбнулась Даша, – если что-то понадобится, я с радостью передам.
Не понадобились. Дава и без бумажек по памяти быстро развернул перед нами картину его достижений. И они впечатляли. Сейчас в работе находились шесть фильмов разной тематики. Их выхода уже ожидали три полностью укомплектованных иллюзиона в Москве, восемь в крупнейших городах Империи, а также десять в Европе. До Америки мы пока не добрались. На данный момент идут переговоры об обустройстве двух десятков кинотеатров в разных странах, но там затык не столько с самими кинотеатрами, сколько с оборудованием, которое в ускоренном темпе клепали наши же мастерские. Страдающий паранойей Бронштейн никак не хотел отдавать производство на откуп другим мастерам. Пленку мы производили на Топинском энергетическом заводе, так что в плане безопасности там вообще никаких проблем.
– По последним подсчетам, сейчас на концерн работают почти семьсот человек. Текущие доходы пока идут на погашение кредитов и развитие, но уже с начала следующего года можно будет процентов двадцать пустить на выплату дивидендов, – закончил доклад Давид, устало вытерев пот со лба.
Не думаю, что его так упарил сам отчет. Наверняка сказывался отказ от наркоты и приглушенная лекарствами ломка. Но в принципе мой друг держался молодцом, что внушало определенные надежды на будущее, но точно не в Москве.
К финалу отчета княжна проявляла явные признаки скуки, так что после заключительного слова Дава тут же повел нас к съемочным павильонам.
Увиденное нами скорее было заслугой Сержа, чем моего еврейского друга. С другой стороны, без организаторского таланта гендиректора точно не обошлось. Внутри первого ангара из дерева и гипса были выстроены декорации римского дворца. Во втором громоздилось что-то восточное, а в третьем, на котором мы и закончили осмотр, как раз проводились съемки из современной жизни. По ангару в хаотичном порядке были разбросаны имитации комнат, порой состоящие всего из двух или трех стен, плюс набор мебели. Один из таких макетов изображал богатый будуар знатной дамы. Там на кушетке и возлежала моя новая знакомая. Едва завидев нашу делегацию, Джульетта-Джулия, точнее Адель Симонова, вскочила на ноги и постаралась плотнее закутаться в пеньюар. Если учитывать, что одеждой прозрачный кусок ткани с перьями только назывался, скрыть свои выдающиеся прелести у Адели получалось из рук вон плохо.
Девушка сначала покраснела, а затем побледнела, отчего я победно взглянул на Дашу – мол, у меня тоже так получается.
Казалось, что начинающая манипуляторша и кинозвезда сейчас грохнется в обморок.
Интересно, чего ей такого успели наговорить о бесноватом Ловце?
– Подойдите, – сделала княжна величественный жест.
Адель на цыпочках, как бандерлог к удаву, подбежала ближе.
– Мадемуазель, хочу выразить восхищение вашим актерским даром. Надеюсь, вы и дальше будет радовать нас своим талантом.
– А еще умом и благоразумием, – вставил и я свои пять копеек, вызвав у княжны легкое удивление.
А вот Адель от моих слов позеленела и проблеяла что-то совсем уж невнятное.
Ого, такого цвета в реакциях на мою персону я еще не видел. Достижение, однако!
– Ладно, господа, не будем мешать творческому процессу, – милостиво изрекла великая княжна и первая двинулась к выходу.
Мы с Давой как верные пажи пристроились в кильватере.
Как только вышли из ангара, Даша вцепилась коготками мне в сгиб услужливо подставленной руки:
– Ты что с ней творил такое, что бедная девочка от одного твоего вида чуть в обморок не рухнула?
– Бедная девочка? – искренне удивился я. – Кажется, вы, ваше высочество, намедни изволили характеризовать мадемуазель Адель совсем другими словами.
– Ты не ответил на вопрос, – зашипела Даша, глубже вгоняя свои коготки мне в руку.
Боюсь даже представить, что случилось бы с моей конечностью, позволь блокирующее ожерелье провести моей подруге хотя бы частичную трансформацию.
– Ваше высочество, вы испортите мне дорогой костюм.
– Ничего, подарю новый, – парировала княжна, мило улыбаясь кланявшимся ей работникам компании. – Не слышу ответа.
– Да ничего не делал. Сказал пару ласковых и подержал чуток за горло.
– А может, и не только за горло, она ведь была совершенно голой, – непонятно на кой черт ляпнул Дава.
– Как интересно, – проворковала княжна.
– Хватит меня дергать. Не про мою честь она там раздевалась, – с показной обидой проворчал я и добавил лично для своего еврейского друга: – Господин Бронштейн, если вам кто-то сказал, что вы бессмертны, то вас бессовестно обманули.
Видно, в моем голосе было что-то эдакое, потому что мой друг поперхнулся и закашлялся. Даша от этого заливисто рассмеялась. Ну а у меня на душе стало хорошо и легко. Вот так пикируясь и подначивая друг друга, мы загрузились в паромобиль и отправились обратно во дворец. Даша поначалу хотела заехать в свое любимое кафе, но решила, что мы и так скомпрометировали себя дальше некуда. Зато в графском дворце можно было никого не стесняться.
На шум начинающегося в малой столовой застолья тут же явился Леонард Силыч, который в последнее время прятался от Даши где-то на кухне.
Опять раскормили боевого кота до безобразного состояния. Ну ничего, вот вернется в Топинск – и местные хвостатые красавицы быстро сгонят с него лишний жирок. И Даве провинциальные дамы тоже пойдут лишь на пользу, потому что и нравы, и жизнь у нас там намного проще. А оттого и на нездоровые сексуально-медикаментозные извращения тянет значительно реже.
Ближе к вечеру прибыл приглашенный княжной Серж. В кои-то веки бывший антрепренер, а ныне кинорежиссер, оделся в приличный, строгий костюм и даже старался сдерживать свою извечную манерность. Такое поведение нашло отклик даже у княжны, а мы с Давой и без того нормально относились к этому человеку. В общем, лишним в нашей компании Серж не стал.
Все чаще в разговорах мы возвращались к Антонио, но это были уже не поминки или же просто грустные воспоминания. Накал боли ушел отчасти благодаря моим ночным приключениям. Что бы ни говорили добрые христиане, подставлять другую щеку, может, и правильнее, но для психического здоровья значительно лучше видеть хладеющий труп своего врага. Ну или хотя бы организовать массу неприятностей для недоброжелателей.
Кстати, насчет неприятностей. Ближе к вечеру кто-то из знакомых княжны позвонил ей и по большому секрету сообщил, что княгиня Голицына внезапно выказала поразительную набожность, и даже поговаривают о скором постриге.
