– Если бы только девочки! – хмыкнул Мельник.
– Вообще не понимаю! – Перестав ловить, Волгарь вопросительно уставился на егеря. – Объясните.
– Ты про зоофилов слышал?
– Чего?! Вы хотите сказать, что Трида…
– Своими глазами видел, земляк. Видел, как она сразу с тремя бобрами – того… сношается.
– Не может быть!
– Своими глазами видел – до мельчайших подробностей. Как и целует их каждого по очереди, как наглаживает и стонет от удовольствия. Такие вот делишки, земляк…
– Была у меня подруга. – Трида чуть замялась, но, видя, что Павел со всей внимательностью ждет от нее откровенности, продолжила: – Не просто подруга – любовница. Самая что ни на есть в мире лучшая любовница. Ее Люсьен звали, и она тоже здесь егерем подрабатывала. Мы, как правило, вместе на работу подвязывались. И как правило, на специальные задания. Так вот, однажды нам заказали добыть живого бобра, взрослого самца, – для исследований.
У ученых появилась версия, что после вспышки бобры, как и вообще вся живность в пойме, мутировали и стали, если так можно выразиться, разумнее. Они, в том числе и бобры эти, не просто мутировали, они изменились настолько, что… Короче, если без подробностей, бобры-добряки будто бы знали, что мы идем на них охотиться, и приготовили нам с Люсьен ловушку. Ее они захватили, и – все! С концами пропала моя подруга, а меня… изнасиловали. Один за другим – три добряка изнасиловали.
– Как такое может быть? – округлил глаза Павел.
– А вот как ты додумался написать в своем рассказе, что говорящий бобр пленил парня и попытался заставить его трахнуть свою бобриху, чтобы та от него потомство понесла?!
– Но ведь это же только моя фантазия…
– Ха, фантазия! Думаешь, я тебе вру, типа сюжетец для очередной нетленки подсказываю. Да я после того случая полтора месяца с постели не вставала, таблетками дорогими травилась, а потом… у меня произошел выкидыш, понимаешь, выкидыш! – сорвалась Трида на крик.
– Не может такого… – Павел осекся. – Извини, я просто… у меня в голове не укладывается…
– Когда свою мистику-фигистику пишешь – укладывается, – горько усмехнулась девушка. – А когда живой человек с тобой своим горем делится?
– Трида, прости! – Павел сделал для себя окончательный вывод, что она не врет. – Я тебе верю. Клянусь – верю! Но как же так? Почему ты никому не сообщила? Хотя понятно. Но что же теперь делать?
– Думаешь, зачем я до сих пор здесь егерем вкалываю? Почему вас, шизанутых рыболовов-спортсменов, опекаю?
– Я…
– Мне отомстить надо, понимаешь! И за себя, и за Люсьен отомстить.
– Послушай, Трида. – Павел постарался говорить, как можно убедительнее. – Я когда ту бредятину про бобров писал, очень много из специальной литературы про них узнал. Эти грызуны действительно мудры, не случайно говорится, что бобр имеет «голову собачью, хвост рыбачий, а разум человечий».
Ну и как ты сможешь им отомстить? Капканов на зверя понаставить, перестрелять всех бобров-добряков по очереди? Ведь всех своих обидчиков ты же по их мордам не узнаешь! Не выйдет у тебя ничего, просто физически не получится. У бобров знаешь, какие жилища-хатки – настоящие подземные катакомбы, в которые из-под воды сразу несколько ходов ведут. А под водой, между прочим, бобры могут оставаться до пятнадцати минут. Представляешь, на какое расстояние они за это время уплыть могут!
– Вообще-то я все это лучше тебя знаю, – покивала Трида и, допив пиво, смяла пустую банку, после чего засунула ее в свой рюкзачок. – Но я не могу им простить, не могу забыть…
– Здесь, понимаешь, какое дело.
Павел достал еще две банки пива. Время соревнований шло, но в данный момент его это не волновало.
Рыбы он успел поймать прилично и был уверен, что наловит еще больше, возможно, в этом же месте либо в другом, а пока не мешало бы передохнуть.
– Я ведь постоянно, почти каждые выходные выбираюсь из Москвы на любимую природу. Рыбачу, охочусь, грибы собираю: весной – строчки и сморчки, летом – все, что выросло, осенью – опята, когда морозец землю пробьет – рядовки, всякие там синюшки – очень, кстати, вкусные грибочки. Иногда летом специально езжу за земляникой, малиной, черникой, а осенью – за орехами, я много хороших мест знаю…
Я к тому это все говорю, что на природе в одиночестве есть время поразмышлять о смысле жизни, а еще о взаимоотношении человека с этой самой природой. Ее, блин, беречь надо, а то она же нас в такую позу поставит, что мало не покажется. Конечно, беречь, не так, как требуют вегетарианцы зеленые, просто всем нам необходимо меру знать.
Я вот, когда только свое первое ружье купил, на охоте стрелял вообще во все шевелящееся. Весной, в нарушение всех правил, – по летящим уткам, и не важно, селезень это или кряковуха, которой в это самое время яйца предстоит нести, по сойкам пулял крикливым, по дроздам и, кстати, потом поджаривал на костре этих «певчих избранников России» и ел – между прочим, мясо у них с горчинкой. Однажды мышь подстрелил. Зачем? Типа азарт. Потом все это прошло. Типа осознал, что я дурак и не прав. Жалею…
Почему, думаешь, я бредятину про бобров написал? Кстати, у меня еще один рассказ про бобров есть, он, правда, пока не опубликован… Да потому, что совесть замучила. Стрелял я однажды в бобра – сдуру стрелял, в азарте, навскидку, когда он, меня испугавшись, в речку сиганул. Я вообще-то стреляю метко, в армии командиром отделения снайперов был. Попал я в него, конечно, но выжил ли зверек – не знаю. Но как-то сразу жалко мне его стало. Очень жалко.
Вот после того самого выстрела в бобра весь мой азарт как рукой сняло. Нет, охотником я остался, просто теперь ни о каком браконьерстве даже мыслей нет. Да и рыбу в последнее время все больше отпускаю, а если беру, то исключительно для ухи, копчения или жарехи. Большего не надо, всему есть предел.
– Я твой роман «Предел безнаказанности» читала. Там щучье племя мстит человеку, но в итоге человек уничтожает всю живность в том злополучном озере.
– Не всю, – возразил Павел. – Концовочка подразумевает, что щучье племя все-таки выжило.
– Выжило, значит, – стиснула зубы Трида, поглаживая приклад АК-74. – Посмотрим, выживет ли племя бобровое.
Максим Максименко по прозвищу Магз получал от теперешней рыбалки истинное удовольствие. И не только от рыбалки, а вообще от самой поездки. Поди плохо – побывать в новом месте, порыбачить, посоревноваться, при этом не заплатив ни за что ни копейки, да еще и имея возможность поразвлекаться ночами с особами прекрасного пола. Если бы еще накануне он уберег от порезов руки… Но ничего, в перчатках манипулировать спиннингом получалось нормально. А на боль, порой возникающую в порезанных ладонях и пальцах, можно и не обращать вынимания – главное, чтобы рыба клевала.
А рыба у Магза поклевывала. С самого начала второго тура, когда Змей, оправдывая свое прозвище, перехитрил его и первым прибежал на берег очень перспективного омута, Магз переместился вниз по течению одного из трех ответвлений Скорогадайки и обнаружил местечко ничуть не хуже. Там и сделал первые забросы спиннингом небольшой приманки – джиговой головкой с виброхвостом на крючке, благо дальнего заброса не требовалось. Как вскоре выяснилось, с приманкой можно было не мельчить – рыбешка клевала приличных размеров. К тому же некоторые экземпляры попадались, мягко говоря, нетипичные, таковых ловить прежде ему не доводилось.
