Полиция раз за разом накрывала подобные притоны, но их содержатели, заплатив мизерный штраф, тут же открывали новые. К примеру, содержателей притонов Ирину Котову и Татьяну Шахматову суд оштрафовал на 5 рублей каждую и отправил под арест… на два дня.
Раиса Рубанчик содержала такую лавку на углу Большой Садовой и Богатяновского, набирая малолетних девушек-босявок в качестве прислуги. Одессит Антон Марковский держал кондитерскую на Тургеневской, 1, и на Большой Садовой, 8. Максим Воронкин — лимонадную на Никольской, 21.
Дарья Воробьева содержала целую сеть на центральных улицах — квасные лавки на Садовой, лимонадные на Таганрогском.
Бася Ружанская с супругом Борухом содержали множество притонов, которые полиция периодически закрывала. Наконец их обоих выслали из города. Однако супруги не уехали. Осели на Богатяновке и вновь открыли несколько заведений под вывесками «Продажа прохладительных напитков», но уже тайно.
В итоге полиция нашла другой выход, и в апреле 1908 года было учреждено городское Санитарное бюро для надзора за проститутками-одиночками, на деятельность которого ежегодно управа ассигновала 1200 рублей. Надзор перешел от канцелярии врачебно-полицейского комитета по регистрации и надзору к городским властям.
Иерархия профессиональных проституток строилась в Ростове по следующему принципу. На вершине куртизанской пирамиды пребывали мессалины, которых содержали денежные тузы города. Им дарили особняки, они имели свои ложи в театрах, места на ипподроме, разъезжали в собственных экипажах, запряженных рысаками, путешествовали с покровителями на воды и пр. Они гневно отвергали даже малейший намек на свою известную роль в жизни содержателя, презрительно относились к своим менее удачливым коллегам по цеху и изящно гарцевали от одного «папашки» к другому. Они все еще считались приличными дамами, их даже принимали в некоторых пристойных домах Ростова.
Одна из любимых городских легенд повествует о роковой страсти одного ростовского купца-миллионера из рода Парамоновых к певице местного театра Маргарите Черновой. Якобы купчина подарил содержанке шикарный особняк (и не только) на Большой Садовой, который и поныне украшает главную улицу Ростова.
На самом деле ничего общего проживавшая в этом особняке купчиха Маргарита Никитична Чернова, супруга другого армянского миллионера, купца 1-й гильдии Николая Чернова, ни к театру, ни к этой истории не имела. Однако эта легенда отражает саму суть сумасбродных выходок ростовских купцов ради любимых кокоток. Такие истории реально имели место, и швыряться деньгами ради женских прелестей здесь умели не хуже сибирских золотопромышленников.
Несколько ниже в иерархии стояли дивы ростовских кафешантанов и рестораций «Палермо», «Марс», «Ампир», «Яр» и других. Работавшие здесь девицы не были профессиональными содержанками, а имели статус актрис. Но они очень умело сочетали забойный канкан с последующими постельными плясками. Само собой получая за свой нелегкий труд пристойную оплату. Владелец самых известных кафешантанов Карапет Чарахчиянц (дядюшка Каро) был уважаемой фигурой среди ростовских рестораторов и при этом содержал целый сонм «актрис двойного назначения».
Имена звезд ростовских кафешантанов от Клары де Воляй (в миру Мотька Тараканова), всех этих француженок из Бордо и немок из Риги до одноразовых певичек, словно четки, перебирали завсегдатаи увеселительных заведений и местные репортеры. Завести актрису считалось модным и престижным в среде молодых людей.
Наиболее престижными на Восточной улице считались «божества» из борделей высшей категории. Там за визит серьезные господа платили от 50 до 100 рублей. Деньги более чем приличные по тем временам, но и товар подбирался самый изысканный. Из юниц воспитанных, скромных, чистых, кротких, но до дела бойких и готовых к любым чудачествам и проказам визитеров.
«Божествам» была установлена щадящая суточная «норма» — не больше 5–6 человек. Дабы не утомлять и не портить дорогостоящий товар. Подобных борделей в Ростове были единицы, элитных девиц набиралось мало, поэтому в разное время они снимали помещения в разных районах города, в пристойных особняках.
Несколько ниже в табели о рангах Восточной улицы стояли заведения средней руки, где к услугам клиентов предлагались приятные, хорошо одетые особы, пользующиеся спросом у порядочной публики. За визит здесь платили 5 рублей, а за 10 можно было забрать приглянувшуюся гетеру на всю ночь с собой. По договоренности с содержательницей местную «мадам Баттерфляй» можно было арендовать за 25 целковых на конкретный срок. Суточная «норма» у таких девиц не превышала 10 человек. В подобных заведениях обитало не более дюжины девиц, знакомство с которыми делало честь и известным ростовцам. Эти дома терпимости размещались в начале улицы красных фонарей, чтобы порядочной публике не приходилось далеко добираться и сталкиваться со всякой швалью на нахичеванской меже.
Ближе к Нахичеванскому переулку на Восточной улице расположился ряд достаточно приличных заведений, где за 1 рубль из десятка барышень приказчики, учителя, инженеры, офицеры и пр. могли выбрать себе подругу на пару часов (на ночь за 3 рубля). Тут имелись свои постоянные клиенты, заказывавшие полюбившихся спутниц. «Норма» у девушек не превышала 12–15 клиентов.
Самыми дешевыми борделями были двадцатикопеечные постоялые дворы, располагавшиеся в самом конце Восточной улицы на границе Нахичеванской межи. Их посещали солдаты, грузчики, извозчики, мастеровые и прочий рабочий люд. Отдельных номеров не было, а деревянные кровати друг от друга отделяли лишь невысокие перегородки, не доходящие до потолка. За двугривенный, а то и за полтинничек тут можно было отдаться страстям человеческим. Понятно, что за 20 копеек «графинь» и «герцогинь» среди четырех десятков крестьянок искать не приходилось. Трудяшки ежесуточно обязаны были удовлетворить больше двух десятков нетерпеливых клиентов (их число зависело от алчности «мадам»).
Иной ритм работы был у «рабынь веселья», не связанных «желтыми билетами» и составлявших острую конкуренцию Восточной. Этим вообще план устанавливал только собственный желудок да жадность зухеров (альфонсов).
Ростов купался в страстях. Большие деньги лихо зарабатывались и еще с большей лихостью спускались. В кафешантанах с актрисами шампанское текло водопадом. В новомодных электробиографах (так в первое время назывались кинотеатры) после 22.00 демонстрировали первые порнографические фильмы. Как их тогда понимали.
Отроки во вселенной
Вместо заключения
Преступный мир — отнюдь не застывший монолит. Это живой организм, находящийся в постоянном броуновском движении, эволюционирующий в зависимости от внешних обстоятельств. В периоды кризисов он разбухает, вбирает в себя люмпенизированную часть общества. В эпоху диктатур и жестоких преследований сжимается, уходит на дно, мимикрирует, пытаясь выйти из-под давления и проскочить между молотом и наковальней. В редкие периоды ремиссии государственного режима криминалитет старается максимально расширить свои источники доходов.
Преступный мир, словно клеточный органоид, способен к самовоспроизводству, восполнению потерь за счет притока новых рекрутов, не нашедших себя в обычной жизни.
