Книга Тот еще космонавт!, страница 20. Автор книги Олег Мартынов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тот еще космонавт!»

Cтраница 20

Я на радостях согласился, раздумывать – только время терять. Полечу, отвечаю, хоть за звездой отправь, привезу, спасительница, не сомневайся даже. Потом допер: при чем здесь Марс? Хрень какая-то. Да, Рифат, продолжает Настасья Петровна, на Марс, и достает вот такую кипу бумаг из ящика стола. Если сейчас подписываешь, то выходим отсюда вместе, угощаю тебя сигареткой, поступаешь иначе – покуришь уже только перед этапом. Так как?

Саня, поверь, проткнул несколько страниц, пока авторучкой строчил, думал об одном: лишь бы чернила не кончились, молюсь и подписываю. А по поводу фотографии я оказался прав, дела такие уголовные есть, с личными данными и с фоткой. Так вот, как я и предполагал, изгалялась она на мне, фотографическом, как хотела. Большие уши с серьгой приделала к портрету, ножки кривые, волосатые воткнула, причиндалы больше моего роста приляпала, рисовала, ведьма, в это время, глазом не моргнула. Теперь знаешь, как было, такие вот дела. Царского пошиба сучка!

Саня рыдал, голова, застрявшая между креслами, дергалась в такт содроганиям тела, ноги отбивали чечетку. Он ржал по-ослиному, издавая подобающие образу звуки, настоящая заразительная, гогочущая истерика. Под крылом самолета проплывали редкие облака, Земля, укутанная в одеяло из снега, просыпалась от первых ласковых прикосновений восходящего солнца. Отдышавшись, Саня толкнул Женьку:

– Теперь твоя очередь, алкаш, рассказывать.

Наслаждаясь открывающимся видом за иллюминатором, Женка поцокал восторженно языком:

– Красиво летать.

Потом повернулся к друзьям и буркнул невнятно под нос:

– Ведьма. Рифат правильно сказал. Та еще змеюка эта баба. Здорово нас провела.

– А тебя-то каким образом?

– Значит, иду как-то утром на работу, готовый жертвовать своим сном ради заоблачных прибылей работодателя. Снежок падает, на душе хорошо так, хоть пой. Вдруг как схватит меня кто-то за руку. Гляжу – это наша любимая участковая. Спрашивает она, куда путь держишь, добрый молодец, не за казначейскими ли билетами? Ага, отвечаю, образно и так можно выразиться. Тогда, говорит, и меня возьми с собой тоже, дозарез бабки нужны. Пойдемте, приглашаю вяло, вы в форме, значит, дадут больше, а при желании все отберем. Соображаешь, говорит, Евгений, молодец, а потом так вкрадчиво добавляет: слыхал, дружка твоего, Рифата, расстрелять хотят за убийство и попытку изнасилования женщины-полицейской?

Я чуть не упал с перепугу, закашлялся, а она, настырная, продолжает экзекуцию: наверное, будут показывать по телевизору, скорее всего, в передаче у Урганта, а чуть не подвергшаяся насилию женщина, пожалуй, выступит в программе «Все говорят». Вот срубит бабла-то, ну, это к слову.

Меня-то на мякине не проведешь, тоже не промах, знаю, на смертную казнь наложен мораторий. А она знай свое гнет, первый расстрел за столько лет, поэтому покажут в прямом эфире, без рекламы, в перерывах выступят народные и заслуженные артисты. Как друг, ты мог бы Рифату помочь. Саня, тут я упал прямо в снег, снизу вверх смотрю и спрашиваю: что же мне теперь, вместо Рифата под пулю лоб подставить? Прямой эфир тогда отменят или на второстепенном канале будут показывать, после программы «Орел и Решка»?

Скривилась выдра ехидно, зачем, говорит, так грубо и прямолинейно, Евгений, есть путь попроще и чище – к примеру, полететь на Марс. У меня во время этого диалога задница замерзла совсем, но после такого заявления вставать не хотелось, пусть стынет, иногда помогает от дурости. Да, Женечка, по-доброму продолжила участковая, на Марс. А то сгинет твой собутыльник, и будешь до конца дней бездарно прожитой жизни укорять себя за никчемный поступок и лить крокодильи слезы. День, говорит, даю на обдумывание, а завтра с утра жду в кабинете, и о нашем разговоре не болтай, понял? Затем палец приставила к моему виску, знаешь, как пистолет показывают. Скрылась фурия за пеленой падающего снега так же неожиданно, как и появилась, а у меня до сих пор висок ноет. На следующий день подсунула мне четыре тома «Войны и мира»: читай и подписывай, если надумал. Целый час я эти тома листал, потом запарился и не глядя подмахнул. Теперь вот с вами, в одной упряжке. Куда поскачем, а, русская тройка?

В салон воздушного судна из кабины с обеспокоенным видом вышел бортинженер и на пальцах стал переговариваться с сопровождающим. Человек в форме, по-видимому привыкший к такому способу общения, пытался робко возразить, но под напором убедительных знаков и пары фраз, сказанных на ухо, отступил, заверяя в своей толерантности характерным прикладыванием руки к груди. Член экипажа, нагнувшись, проник в туалет, а охранявший воздушный сортир военный двинулся к пассажирам:

– Пристегните ремни, товарищи, входим в зону повышенной турбулентности.

Взмылин подкрался незаметно и бесшумно присел рядом с Саней:

– Александр, посижу с вами немного, хорошо, а то скучно там одному, но вашей беседе не хотел мешать, да и трясти сейчас начнет, не люблю болтанку. Кстати, Анастасия Петровна велела кланяться, ждет с нетерпением возвращения, сказала, нашла подходящее свадебное платье в Интернете.

– Вот ведь зараза, успокоиться не может. Рифат верно определил ее сущность вурдалачью. – Саня уже не смеялся. – И на Марсе найдет, чтобы кровушки испити.

– Зато летать непередаваемо в кайф! Я же первый раз в самолете. Получается, нет худа без добра. – Вытянув рукав свитера, Женька тщательно протер стекло иллюминатора.

– Пожалуйста, профессор, присаживайтесь. Попробуй откажи вам. – Саня выпрямился в кресле, и уже только потом, более дружелюбно задал вопрос: – Иосиф, а вашего отца, случайно, не Виссарионом кличут?

– Именно так и звали, царствие ему небесное! Иосиф Виссарионович мое имя-отчество, смешно и трагично одновременно, не находите?

Плутоватая ухмылка Сани поигрывала в уголках рта, он снова отвернулся к иллюминатору, почему-то не хотел, чтобы его усмешку видел коварный профессор.

– Протоиерей Взмылин, бывший настоятель храма Сошествия Духа Святого на Даниловском кладбище в Москве, был моим отцом. Большую часть сознательной жизни посвятил не токмо служению церкви, но и научной деятельности, может, знакомы с такими трудами, как «Потоп явь, а не быль!» или «Нефилимы – грех или смех?»? Уже на склоне лет, по немощи, был переведен за штат, то есть, оставаясь в сане священника, освобождался от несения церковной службы. По-мирскому вышел на пенсию, но продолжал участвовать в духовной жизни патриархии, какое-то время возглавлял секретариат кафедры церковной истории Московской духовной академии. Считался в те неоднозначные времена, пожалуй, лучшим специалистом допотопной эпохи.

– Как интересно. – Улыбка Сани слетела с губ.

– Это был период, объясняя простым языком, если позволите применить к вашему случаю, когда люди не могли опьянеть. Еще раз простите, давление атмосферное было очень низким, и процесс брожения, как таковой, становился невозможен. Кстати, на Марсе такая ситуация и по сей день сохраняется, правда, сравнение не корректное, но для понимания сути вполне допустимо, мы же не диссертацию защищаем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация